Борис Алексин - Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I

Уже много раз, рассказывая о судьбе Бориса Алешкина, нам приходилось отвлекаться, отходить в сторону, чтобы описать, хотя бы в кратких словах, жизнь тех или иных людей, так или иначе связанных своими действиями и даже самым своим существованием с ним.

Необходимо сделать это и сейчас.

Нам предстоит рассказать о семье Кати Пашкевич. Ведь в самом скором времени она превратится в Екатерину Петровну Алешкину.

Ее жизнь, уже начавшая во всех своих явлениях переплетаться все чаще и чаще с жизнью Бориса, в самом скором времени соединится с ним навсегда.

В результате этого соединения появятся новые люди – их дети, а затем и внуки, по всей вероятности, и правнуки, в назидание которым мы и рассказываем эту историю.

Именно поэтому нам следует рассказать все, что удалось узнать об истории семьи, в которой родилась и выросла Катя.

После реформы 1861 года во многих губерниях крестьяне остались не только без барина, но и без земли. Помещики хорошую землю освобожденным крестьянам давать не хотели. Так было в Тамбовской, в Пензенской, в Черниговской, да и вообще, в целом ряде губерний Среднерусской черноземной полосы, где земля ценилась дорого.

Многие крестьяне, не поняв сущности «царской милости», посчитали, что отнятие у них земли – самоуправство помещиков и стихийно восставали против этого произвола.

Бунты, как обычно называли эти восстания, подавлялись с большой жестокостью, а уцелевших бунтовщиков вместе со всеми их чадами и домочадцами насильственно отправляли куда-нибудь подальше: в Сибирь и даже на Дальний Восток, огромная необходимость заселения которого ощущалась очень остро.

Сосланных привозили в Одессу, грузили вместе с имевшимся у них скотом, запасами фуража, продовольствия и кое-каким домашним скарбом, прямо в трюмы небольших пароходов и отправляли в путь.

«Для порядка» их сопровождала небольшая конвойная команда.

Более двух месяцев длилось тяжелое морское путешествие, но вот, наконец, сосланных привезли в военный пост, размещенный в бухте Ольга.

После выгрузки на берег им было предложено следовать на все четыре стороны и выбирать себе место для поселения.

Очутившись в глухом, необжитом, неведомом, суровом краю, переселенцы растерялись: «Куда идти? Где поселиться? Кругом дикая тайга, сопки, быстрые речки и так надоевшее за два месяца море».

Посовещавшись, решили временно встать табором в бухте Ольга, послать ходоков на юг, к Владивостоку. Хотя в то время это был тоже простой военный пост, но говорили, что там предполагается строительство города, а недалеко от него – места пригодные для пашни и удобные бухты.

На небольшом каботажном паруснике ходоки добрались до Владивостока, собрали возможные сведения о его ближайших окрестностях, и вскоре по их возвращении несколько семей – Калягины, Пашкевичи, Комаровы и другие тронулись в путь на юг по побережью.

Настоящих дорог тогда там не было, пользовались охотничьими тропами, кое-где прокладывая проезжий путь топором, а иногда пользуясь лодками.

Ранней весной 1862 года эти семьи, наконец, добрались до облюбованного ходоками места около бухты Шкотта. Это название было дано бухте в честь впервые описавшего побережье отважного мореплавателя и исследователя.

Как известно, Владивосток, основанный в 1861 году, в 1862 году представлял собой группу небольших домишек, раскиданных по каменистым склонам сопок, примитивных портовых сооружений, амбаров и складов. Переселенцы могли, конечно, поселиться и в городе, но все они были крестьянами, и им хотелось поскорее вновь осесть на земле.

Район бухты Шкотта им очень понравился. Спускавшиеся к морю сопки были покрыты густым, самым разнообразным, совсем непохожим на среднерусский, лесом. Неширокие долины двух рек, впадавших в бухту, заросли высокой густой травой, в которой находилось много каких-то невиданно красивых цветов. Земля этих долин в будущем обещала богатые урожаи.

В месте остановки переселенцев находился небольшой корейский поселок.

Там же жили в нескольких фанзах, запрятанных в глубине сопок, и китайцы.

Кое-как объяснившись с местными жителями и обойдя ближайшие участки местности, переселенцы решили, что лучшего места для житья им не найти.

Густой лес изобиловал дичью, в речках и бухте имелось множество разнообразной рыбы. Так что помимо продуктов земледелия, можно было легко добыть и другие продукты питания.

В целях повышения интереса народа к далеким окраинам Империи правительство царской России предоставляло разнообразные льготы. Одной из них было право разделывать под пашню любое количество земли, какое в состоянии поднять переселенец. Эти льготы распространялись и на ссыльных.

А в долинах рек Майхэ и Цемухэ (как их называли китайцы и корейцы, жившие в этом районе) свободной земли было много.

Все это и обусловило то, что вновь прибывшие обосновались около бухты Шкотта, а свое поселение назвали по имени бухты – Шкотово. Среди первых семей, поселившихся в этом месте, было всего три семейства: Пашкевичи, Калягины и Комаровы. Немного позднее к ним присоединились Мамонтовы и другие.

Они построили свои первые дома на склонах и у подножия сопок, спускавшихся к травянистому лугу, служившему берегом бухты. Как всегда бывает в таких местах, уже в ближайший год к первым поселенцам присоединились другие группы, таких же выходцев из средней полосы России, и через каких-нибудь два года село Шкотово имело около полусотни дворов и являлось, по тем временам, довольно крупным населенным пунктом.

Семья Пашкевичей, по национальности белорусов, прибывшая, как мы уже говорили одной из первых, к концу 1866 года состояла из четырех человек: кроме родителей подрастало два сына. Старший, Михаил, родился в год приезда, ему было уже более двух лет, а на руках матери был младший, Василий, через год, то есть в 1867 году, появился и третий ребенок, Петр.

Этот Петр Яковлевич Пашкевич и был отцом той самой Кати Пашкевич, которая, как мы уже знаем из предыдущих глав, много лет спустя собиралась связать свою судьбу с Борисом Алешкиным… Но об этом потом…

Сейчас проследим жизнь семьи Пашкевичей на протяжение этих длинных лет. Судьба этой семьи, как это, хотя и редко, но бывало в переселении, сложилась необычайно удачливо. И началом этому, как ни странно, стал уход из нее одного из ее членов.

После рождения Петра, когда трое маленьких детей связали жену Якова Пашкевича по рукам и ногам, хорошей работницей, настоящей помощницей мужу в хозяйстве она уже быть не могла. Приехавший в Шкотово из Владивостока дьячок, для отправления каких-то необходимых церковных служб, остановившийся в доме Якова Пашкевича, уговорил его и его жену отдать ему на воспитание одного из их сыновей, Василия. Своих детей у него не было и не могло быть, а они с женой очень хотели иметь ребенка. Он обещал, что когда Василий вырастет, то он постарается его выучить и впоследствии мальчик сможет оказаться в семье Якова полезным членом.