Лукерья Сайлер - Золотой Агнец. Продолжение. Серафима Винтер – русская немка – 100 рассказов и стихов из её дневника

Отвечаю, Оля и Настя, на ваш вопрос ко мне: «Ответьте, пожалуйста, как, по-Вашему, интересуются ли местные немцы темой, затронутой в Вашей книге?» Как идут дела в известном мне и теперь вам издательстве с моими книгами, я не знаю. Они мне такие секретные сведения не докладывают, и уже скоро будет два года, как они, надеюсь в поте лица, работают с одной моей книгой. Сколько продали, не говорят; когда заплатят гонорар, умалчивают; когда вернут мне средства, затраченные на рекламу, на издание, на выяснение интереса местного населения к моей теме, держат в строгой секретности. Поэтому только так могу ответить на поставленный вами, такой вопрос. Да, вот такие дела, Оля и Настя, вот такие результаты совместной работы, моей, с, известным вам и мне, издательством во Франкфурте, и вот это оно мне принесло, и вот такое яичко оно мне снесло. Очень надеюсь, что оно снесёт мне ещё больше, так как некоторые сотрудники этого издательства загорелись, скоро будет уже, как год, огромным желанием перевести все мои работы на немецкий язык, а служащие издать их в полном объёме на всех языках мира, и даже по-китайски. Ничего не могу понять: сама слышала, что вспыхнули, но почему угасли, неясно. Не хочется верить, что слаба их мысль оказалась, и, в результате сильной вспышки, в искре хватило огня только осветить свой интерес к этой теме. А обещали выяснить и освятить интересы местного населения, и даже затронуть население всего Мира, то есть охватить весь мировой и широкий читательский круг. Учитывая, опять-таки, результат и свои доходы от совместной работы, я допускаю свою мысль к их интересам и она, почему-то, пытается убедить меня, что эти интересы оказались очень сырыми и (даже не хочется об этом думать), наверное, с запашком, и гнилыми. Но, а что так потухли-то?! Неужели, совсем нет сухих дровишек? Спонсоры уже все глаза просмотрели, когда свет в окне вашем появится. Очень надеюсь, что в ближайшее время известное нам с вами издательство создаст в своих мозгах такое топливо, что загорится снова, и уже не потухнет её искра и не прогорит его костёр. Это Вам мой ответ, Оля, на Ваш вопрос: «Что принесла Вам такая совместная работа?» Но я сказала Вам ещё и то, что надеюсь оправдать не только возлагаемые на известное нам издательство надежды, а надеюсь ещё хотя бы вернуть вложенные в совместное предприятие средства. Сейчас я дам ответ на ещё три Ваших вопроса. Представиться, извините, я не могу, хотелось бы ещё поработать. Имя, фамилию Вы написали правильно, и моя мысль сразу засуетилась: что ещё-то от меня хотят, не преставиться ли? Приехала я в Германию из Сибири. Оля, вот, совсем оттуда я, откуда и Женя Евшенко. Представляете, из одной деревни с названием Зима. Не знаю, кому из нас больше повезло, но родились мы, хоть и в разное время, но на одной территории и выросли почти в одной деревне. Когда-то я считала, что мне повезло… Но, после того, как прочитала о нём в известных нам с Вами русскоязычных немецких изданиях, которые пытаются сейчас послужить и мне своеобразной рекламой, то решила, что не очень мне повезло, потому как, похоже, старик зарылся в дерьмо по самые уши. Решила проверить: передала ему привет. Точно знаю, что взял он его, но ни слова не промемекал. А ведь, как нас в деревне-то нашей учили: поздоровайся, если ты даже этого человека впервые видишь; скажи спасибо, если тебе передали привет; если получил письмо, тут же садись писать ответ. Если Вы, Оля, увидите его где-нибудь, или, может быть, услышите, спросите: что он, под старость лет, козликом что ли стал? А, может быть, таким был, да мы не разглядели? Мне всегда казалось, что можно разглядеть по произведениям, а вот, гляди-кась, осечка вышла. Может и с Вами, Оля, у меня осечка? Вот уж, действительно, в чём мне бы хотелось промахнуться. Но, поживём, увидим.

Родилась я, по гороскопу, Лошадью, и не какой-нибудь простой, которая тянет одну упряжку. Впрягли меня сразу не в одни сани: работать головой, работать физически и работать душой. Я, наверное, сильно пахала, потому что, когда приехала в Германию и резко меня выпрягли, уложив на диван, то, что я наработала, внутри меня, зашевелилось, задергалось, завопило и заныло, стало проситься наружу. Так ныло и вопило, что я вынуждена была схватиться за перо и выложить эти ноющие внутренности на бумагу. В этот момент, наверное, и нагрянул ко мне этот самый – писательский дар. Так он же ещё непросто один свалился на мою голову, он же ещё двоих за собой притащил – поэта и художника. Вот и работаю снова, уже три с лишним года, по 24 часа с пером на голове и по 15—17 часов за компьютером. В отличие от тех моих собратьев по перу, которые не знают, что делать со своими трудами, я, Оля, знаю. В отличие от тех моих собратьев, что планируют свою работу, я её не планирую, я строю планы. Объяснять, в чём здесь разница-долго, да и понять трудно тому, кто прочитал всего одну главу из моих книг. Возможно, мы и поговорим с Вами когда-нибудь на эту тему, а, возможно, и нет. Вот и ответила я Вам, Оля, на Ваши вопросы. Как говорится, извините, если что не так. Один журналист, однажды, сказал мне: «Я знаю такого журналиста, который хорошо правит тексты. Он их так хорошо правит, что может сократить и урезать самого Чехова». Я тоже ему сказала: «Так бедному Чехову хорошо, он хоть и гений, но уже мертвый, и ему всё равно; узнает он свою работу, или нет, а как живому?.. Наверное, как по живому?..» Как это – я почувствовала, когда меня не только украли, но и так обкромсали, что я сама себя не узнала. Есть случай, когда вырезали душу. Мне что-то, так неприятно, когда меня режут, неспросясь, хочу я этого, или нет. Конечно, я понимаю, Оля и Настя, что не то сказала, что от меня хотели бы услышать, но не резать же меня за это? Лучше уж оставьте это для удовлетворения своих личных интересов и не показывайте широкому кругу читателей, не выясняйте, интересует ли это местное население.

Я желаю вам Оля и Настя успехов в совместном предприятии и надеюсь на его успех. Как это ни печально, но от моего совместного… с известным нам с вами издательством во Франкфурте, осталась только надежда, а остальное, увы… Наверное, плакало. Хорошо, хоть есть за что зацепиться. До чего Жизнь щедра и прекрасна, всегда оставит глупости, на чём-нибудь выплыть!»

– Вероника, у меня нет слов! – сказала я смеясь, закончив читать. – Насколько я тебя знаю: письмо ты отправила, да? А психа- нуть, – ты точно психанула. Но, стоит ли всё это твоих нервов? Такая мелочь! Конечно, не считая твою крупную сумму, потраченную на все эти дела. Пошли пить чай.

– Пошли! Есть хочу, можно я у вас останусь ночевать? – Да хоть жить оставайся. – Нет, жить не останусь, завтра мужа надо забирать со стройки, а в субботу дочь приедет. Нам хватит с тобой ночи поболтать.