Ирина Соловьёва - В потоке творчества: путешествия и подвижничество. Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах и дневниках. Книга четвёртая

Mecтo, гдe лeжит Cинь-кaмeнь ocoбeннoe – нeпoдaлeкy нa этoм бepeгy Плeщeeвa oзepa в 11—12 вeкax pacпoлaгaлcя дpeвнepyccкий гopoд Kлeщин, oт кoтopoгo ocтaлocь тoлькo кoльцo зeмляныx вaлoв. Heдaлeкo отсюда вoзвышaeтcя Яpилинa гopa – бoльшoй живoпиcный xoлм, нa вepшинe кoтopoгo coвepшaлиcь язычecкиe oбpяды в чecть Яpилы. Гopy тaкжe нaзывaют Aлeкcaндpoвoй – в чecть Aлeкcaндpa Heвcкoгo, кoтopый пpoвeл нa Плeщeeвoм oзepe cвoe дeтcтвo. Говорят, что в 1788 гoдy кaмeнь-гигaнт взвaлили нa бoльшиe caни и пoвeзли пo льдy oзepa к мecтy cтpoитeльcтвa Дyxoвcкoй цepкви y peки Tpyбeж, чтoбы иcпoльзoвaть eгo кaк чacть фyндaмeнтa. Лeд нe выдepжaл тяжecти, и 12-тoнный вeликaн зaтoнyл нa глyбинe пpимepнo полутора метров. Семьдесят лeт вaлyн пpoлeжaл нa днe oзepa, a зaтeм «выпoлз» нa бepeг.

Toгдa пocчитaли, чтo этoмy cпocoбcтвoвaли движeниe льдoв и вeceнниe тopocы. C тex пop Cинь-кaмeнь лeжит нa бepeгy Плeщeeвa oзepa и в peзyльтaтe природных пpoцeccoв мeдлeннo yxoдит в зeмлю – ceйчac виднa тoлькo нeбoльшaя eгo чacть. Copoк лeт нaзaд oн вoзвышaлcя нaд пoвepxнocтью в чeлoвeчecкий pocт.

Синий камень

Глиняная свистулька

На Ярилиной горе, по обыкновению копаясь в земле, я нашел чудесную глиняную свистульку, которая и стала моим музыкальным талисманом.

Пoxoжee мecтo, точнее два, ecть и в Mocквe: в Чудовом или Голосовом овраге в Коломенском парке. Считается, что Конь-камень (по другой версии «Гусь-камень») помогает мужчинам, а Девий камень – женщинам. Оба лежат рядом: Девий – на возвышенности. Конь-камень – чуть ниже. В популярности магические камни не уступают музейным объектам: к ним постоянно приходят, чтобы посидеть или постоять на них, кинуть монетку, загадать желание. Ходил и я весной к камням – тихо спокойно, на душе умиротворённость, народу практически не было. До этого ходил как-то поздно вечером: сначала было жутковато, но когда посидел на камнях стало как-то спокойнее».

Девий камень в Москве в Коломенском парке.

Из дневника поэта-путешественника:

Нередко мною вспоминаются весьма странные обстоятельства, имевшие место в той или иной поездке. Одно из них случилось в июле 2005 года. Решил я посетить своих знакомых в Переславле-Залесском Ярославской области, полюбоваться Плещеевым озером, а заодно и побывать у травницы Гули – Гули Воль-волянки. Есть такая в этих краях ведунья. Особо о себе знать не дает, побаивается. Возрастом лет на семьдесят пять, а выглядит на все сто, но только лет.

Гулял целый день по городу, а под вечер зашел к ней. Баба Гуля мне и говорит, что, мол, завтра за травами поплывет на лодке и меня возьмет с собой: пение русалочье слушать! Признаюсь, я давно ждал этого, и вот оно, кажись, и подошло.

Встал ни свет, ни заря, пришел на берег, а бабка уже в лодке сидит и хитренько так поглядывает на меня. Сел, и она начала грести веслами, да так ловко, словно молодуха на байдарке. Замечу, что одна из особенностей этого чудо-озера в том, что вдоль его берега тянется большая отмель, а потому поплыли мы в резиновой плоскодонке. На озере туман, а через прозрачную воду видно песчаное чистое дно, мелких, а порой и крупных рыбешек. На месте Гуля вышла на берег, а меня оставила лодку сторожить, русалок (говорит) слушай, но только не спи. Какое-то время я лежал на спине на дне лодки с закрытыми глазами и просто слушал тишину. Всё бы ничего, но почувствовал, что по воде пошли волны, будто кто в воду шагнул, да и поплыл. Открыл глаза, огляделся – никого. Посмотрел по сторонам: ни души… Почему-то я стал всматриваться в чистую прозрачную воду и тут, вдруг, увидел, что-то вроде светлых светящихся нитей в ней, протянутых ко дну лодки.

Взял весло, поддел одну из них, как тут же прямо из воды послышалось красивое мелодичное пение, что-то вроде: айла-ай… айла-айла… Думал, что чудится: зажал уши, отжал, но пение не исчезало – кроме того, я разглядел новые детали под водой: там, где стояла лодка, было неглубоко и песочек илистый, смотрю, а этим самым песком присыпан… рыбий хвост, большой, даже, сказал бы, огромный. И тут этот самый хвост слегка шевельнулся, слегка подвзмучивая песок, и замер. Хорошо просматривалась серебряная чешуя, да такая яркая, что аж глаза слепила. Я замер, а хвост шевельнулся и, вроде как в песок зарываться стал, по крайней мере совершал именно такие движения, подымая муть со дна.

Тут я снова услышал тихий хор дивных женских голосов, и такая меня радость охватила от всего этого, что я и не заметил, как расслабился и задремал. Очнулся от того, что лодку стало сильно раскачивать, да и отнесло ее изрядно от берега, она же не внатяг была привязана.

Присел, глянул в воду, вот те на – а дна и не видно! Смотрю и вдруг вижу, как три нагие белые-белые женщины проплыли под водой, да такие, что ростом все меньше метра и очень худые, а волосы у всех белые-белые и длинные, метров по пять, как мне показалось. Вот тут-то я и догадался, что это за нити светящиеся были, протянутые к лодке – их волосы. Обомлел так, что не заметил, как на берег вышла Гуля, тянет лодку за веревку, а сама кричит, чтобы я весла не трогал и не шевелился, а то утащат меня эти красавицы.

Я подчинился, лег на дно лодки и замер, а песня все громче продолжается. Гуля дотащила лодку, залезла в нее, взялась за весла, и мы молча поплыли назад. Она лишь буркнула, мол зря я не послушался ее и заснул, потому как они спящих как раз и таскают на дно. «Кто это – они?» – поинтересовался я. «Как кто? Русалки, конечно, а то не ясно…», – ответила она, и стала что-то быстро забормотала себе под нос.

Так до сих пор и не знаю, приснилось ли мне это или нет, но то, что пение слышал не во сне, это точно, даже на диктофон записал, но вместо хора почему-то какой-то писк и скрежет только и слышен был. Гуля еще в лодке у меня взяла его и в воду бросила. «Не наше с тобой это дело», – говорит, – не наше». Я промолчал.

В Москве я рассказал о случившемся своему другу, художнику Дамиану Михайловичу Утенко̀ву. Он многие годы путешествовал и немало знает. Внимательно выслушав, он пояснил, что раз поют, то это дивы-русалки. Обычно они без хвостов и с очень длинными волосами, которые если дотронешься жгутся. Было время, когда Дамиан много интересовался русалками, а в Бирюлеве любил гулять вокруг местного пруда и всё больше по ночам.

– К русалкам пойду схожу, – бывалоча шутит, а сам щуриться и улыбается, поблескивая живыми знающими глазками.