Андрей Ветер - Голоса. Книга вторая. История движения индеанистов

Ну, предположим, чтобы найти новых друзей-индеанистов. Но, опять же — зачем ?.. Старых стало мало? Одним, что ли, скучно стало этим заниматься, раз хочется всё больше, и больше, и больше окружать себя единомышленниками? И, опять же – зачем? Чтобы убедить себя, что то, чем занимаешься, не ерунда какая-то, не детская игра, а что-то очень серьёзное и важное, раз вокруг тебя занимается этим же самым «делом» воооон какое большое количество народа?.. Так вообще-то бывает от неуверенности в том, что ты делаешь. Это из той же оперы, что и «всем вместе умирать не страшно».

Однажды я видел по телевизору (давно, но это запало мне в душу) выступление китайского танцевального ансамбля «Клуба любителей русской культуры» – в косоворотках, картузах, сарафанах, кокошниках .

Всё! Этого мне хватило раз и навсегда, чтобы до боли понять, что именно чувствуют индейцы, когда индеанисты им при встрече суют под нос свои фотографии в индейских нарядах, с танцев на Пау-Вау и тому подобные свои жизненные «достижения», изливают душу о любви к их культуре, и интересуются потом их мнением: не правда ли, мы как настоящие индейцы?

Это всё равно, как если бы те китайцы подошли ко мне после выступления и самодовольно спросили на ломанном русском: «Ну, как? Правда же, мы как настоящие русские?!» А я бы ответил: «Нет! Никогда вы не будете ни русскими, ни даже похожими на русских, что бы вы не сделали, хоть вывернитесь наизнанку!» Обидел бы добрых китайцев, но ладно, пережили бы как-нибудь… А если бы был в хорошем настроении, то максимум бы сказал: «Спасибо, китайцы, что интересуетесь нашей культурой, популизируете её, продолжайте в том же духе, это очень… занимательно». Но мысленно бы сатанински хохотал, потому что всё это выглядит просто смешно и нелепо и таковым и является по сути. Занялись бы лучше своей неисчерпаемой древней великой китайской культурой, а в нашу бы не совали свой китайский нос.

Абсолютно то же самое, что и говорят нам в таких случая индейцы.

А между тем, по-моему скромному мнению, прежняя «душевная индеанистика» как раз вся и ушла в бисер и показные танцульки…

Я не нахожу в ней больше ничего, и особенно главного – своего места в ней. И делать мне среди индеанистов больше нечего – потому, что не вышиваю бисером и не пляшу. А вся любая информация об индейцах, если вдруг понадобится – в один клик в Интернете, и для этого мне не нужен уже никто – кроме моей верной мыши. Тысячи и тысячи фотографий… Всё настолько обесценилось… Не требуется больше ни на что тратить душевных сил. Требуется лишь тратить своё драгоценное время – на вышивку бисером.

Кстати, по поводу старых индейских фотографий, точнее, их умопомрачительного количества. Индейцы вообще в жизни чем-то ещё занимались, кроме фотографирования в разных позах и группах?? Вы не задумывались по этому поводу? Складывается такое впечатление, что им вообще больше нечем было заняться, как только позировать фотографам. У меня мелькают смутные подозрения, что зачастую даже не бесплатно; мол, давай я тебе попозирую, а ты мне за это отрез на платье для жены.

Непривычно, вообще-то, писать без смайликов: теперь уже с тревогой ожидаешь, что без этих костылей любое твоё высказывание могут принять за чистую монету.

А если серьёзно, то где вы видели столько старых фотографий, скажем, русских типов, или там итальянских? Конечно, их тоже немало, но в таком диком количестве я встречал только старые индейские фотографии. Их тысячи и тысячи и тысячи…

Когда-то Глеб Пауни признался мне, что мечтает собрать все старые фотографии Пауни, которые только есть на свете. Но это было ещё в конце 1990-х годов, когда не было Интернета… Интересно, собрал ли он уже эту полную коллекцию, или у него теперь опустились руки при виде такого безобразного, тоскливого изобилия?..

А ведь я помню, как дорожил каждой фотографией, которую или получил в письмах от друзей, или же сам кропотливо напечатал, с присланных ими же негативов. Я все свои фотографии знал наперечёт, и изучил на них каждую мелочь. А теперь – максимум пять секунд на просмотр новой фотографии, и следующая, следующая, следующая… Чтобы успеть объять необъятное.

Насчёт переписки – это тоже отдельная песня. Конечно, получал я письма не пачками, но частенько! А сам писал ещё чаще, да очень помногу – как вы уже сами догадались, читая сейчас это моё эпическое произведение. А это я просто набил руку в те времена… И, каюсь, был в переписках эгоистом – чаще задавал вопросы по делу олдовым индеанистам, чем отвечал начинающим на вопросы, скажем, про беспонтовость Фенимора Купера, или что это жилище называется вовсе не вигвам, а типи, и подобное, осточертевшее ещё с детства. Теперь я понимаю, что и олдовым было не очень-то интересно получать от меня вопросы на давно уже известные им ответы.

Кстати, то же самое явление я наблюдал и на питерском Пау-Вау в Толмачёво, когда приехал туда в первый раз в 1994 году. Чифы и олдовые тусовались отдельными группками, и общались в основном меж собой, что и понятно, а новички-ути – меж собой. Все как-то врозь… Я ожидал, прямо скажем, немного другого, и меня всё это несколько разочаровало… Естественно, не совсем тупой, и уже не ожидал встретить такого братства, как на самых первых, легендарных Пау-Вау, когда все поголовно братались и чуть ли не рыдали, расставаясь. Но всё же… Кроме церемонии открытия, и вспомнить-то особо ничего не могу, так… всеобщее постоянное купание в речке, посиделки в типи у костра с разговорами подчёркнуто не об индейцах, а о чём попало (типа, и так уже все всё знают); какие-то пьяные тусовки конфедерации хиппи-гопников, песенки под гитарку, ну, вылитый туристский слёт, если бы не типи.

Например, чтобы там просто нормально пообщаться о том, о сём, с Соббикаши, мне пришлось выдать себя за… оджибвея – хоть я и был в то время уже самым, что ни на есть, чистокровным хункпапой. Без этого вынужденного притворства дело бы дальше не пошло. Оджибвейская мафия бы меня к себе не приняла. Благо, что я читал в своё время «Саджо и её бобры» Серой Совы, и был несколько в теме; мог, например, как бы невзначай ввернуть при Соббикаши: «Кэгэт! Мино-та-кия!». И он на это одобрительно покачивал головой… Вот насколько была уже развита племенная клановость. Прости меня, о Ябебири-Соббикаши-Вапити, или кто ты там уже теперь, за эту маленькую невинную индейскую хитрость…

Из единственно действительно ценного – это то, что мне на том Пау-Вау какой-то бородатый американец, якобы индеец чероки, по моей просьбе объяснил, как делать настоящую индейскую любовную флейту. Переводить при этом помогал Великий Рысёнок, за что ему большое пиламая, плюс огромная просьба к индеанистам сокращать его имя не до Рысёнка, а до Великого.