Андрей Ветер - Голоса. Книга вторая. История движения индеанистов

Короче, все люди, как люди, тусовались по живописным окрестностям, а я! Я безвылазно корпел над перовскими книжками, индейскими альбомами, индейской музыкой – короче, спешил наверстать упущенное, и срочно восполнял пробелы в своём индеанистском образовании. И в итоге всё наверстал, я усидчивый. А уж там было что посмотреть! Альбомы из общины, кучи фотографий индейцев и индеанистов – просто информационное море разливанное для бывшего маленького и печального одиночки…

С Пером жил ещё один, по-своему крутой, чувак-индеанист, приехавший из Ростова – Безумный Волк. Приехал-то он жить в общине, но обломался… Очень такой целеустремлённый человек. Внешне мне он всегда напоминал киноартиста Олялина, или даже временами самого Лекса Баркера (Шаттерхенда из Виннету). Великолепный рассказчик, с клёвым чувством юмора и потешным ростовским говорком. Язык подвешен, как мало у кого, заслушаешься, бесконечные истории обо всём на свете. Как сейчас оказалось, по его воспоминаниям в Интернете, он бывший «афганец»! А ведь тогда словом не обмолвился, не хвастал этим, как другие…

Совсем неподалёку от них, в лесу, на берегу горной речки Семы, в полностью собственноручно построенном уютном двухэтажном домике, жил (да и сейчас живёт) индеанист Вэша Куоннезин, Серая Сова. Настоятельно рекомендую, замечательно-душевный человек.

Вот единственно кому я по-доброму завидую и буду завидовать всегда! Идеальное, живописное место – и от посёлка недалеко, если что, и вокруг никаких соседей… Живёт себе свободным одиночкой, ну, с детьми; живёт на свой индейский манер, как он сам его понимает, строит каноэ, скачет на лошади, летом живёт в типи, там же принимает друзей-индеанистов, проводит с ними инипи. И даже, с его согласия, к нему возят любопытных туристов – так как его типи у реки проезжающим видны уже сверху, с горной дороги. А не жалко, пусть завидуют!

Есть у него и электричество, и электрогитары, он и музыку свою записывает, и библиотека есть, и Интернет… И пчёлы, и живность разная домашняя… И индейские вещи мастерит из собственноручно добытых, натуральных материалов. Короче, всё, что надо. Вот это индеанизм так индеанизм. Лучше жизни и не придумаешь…

И никаких искусственно-выдуманных общин не надо.

Кстати, именно будучи у него в гостях, я и ощутил вдруг себя художником. Там я увидел своё видение, и даже сфотографировал его – как это ни парадоксально звучит. Вот оно.

Сидел я однажды у Вэши на его ранчо, на берегу речки, небо было синее-синее, полностью безоблачное. И тишина. Только речка журчит и грохочет по камням – но это и есть классическая алтайская тишина.

Как вдруг неизвестно откуда взялись и стремительно (и синхронно, как будто связанные между собой), пронеслись по небу два облака, похожие на птиц с распростёртыми крыльями. Никогда не видел такого явления ни до, ни после. А ведь я-то – метеоролог! И облаков навидался на своём веку – дай бог каждому; наблюдать за ними входило в мою прямую обязанность. Это явление мне показалось настолько необычным, что я скорей побежал в палатку, схватил свою, плёночную ещё, мыльницу, и успел-таки сделать кадр, прежде чем облака быстро скрылись за горами.

Когда приехал домой, то напечатал фотографию и стал рассматривать. И мне вдруг неожиданно захотелось всё это нарисовать! Я ещё, помню, удивлённо подумал: а зачем? Ведь есть же фотография, вот она, смотри – не хочу. Я ведь раньше рисовал только в детстве, как все – но и только. Странное, неведомое мне прежде желание. Но всё же нарисовал, причём почему-то нарисовал в очень странной технике – на бумаге акварелью, но акварелью очень густой, как будто маслом. Даже бумага покоробилась. И сразу стало ясно, что мне ближе техника маслом по холсту.

И после этого случая всё потихоньку и началось… Я как будто стал… видящим, что ли, не знаю, как и сказать-то. Стали возникать в воображении какие-то необычные идеи для картин, а в городе я стал видеть странное в обычных вещах, и фотографировать их… Всё необычное как будто само бросается в глаза, я специально не ищу, не присматриваюсь. Странные люди, странные объекты… Чтобы стало понятнее, о чём вообще тут речь, вы можете просто зайти на мою страницу В Контакте (или в Фейсбуке), я там и там – Юрий Артюшкин. Люди мне пишут удивлённые комментарии: как вы всё это видите, как находите, а я, наоборот, удивляюсь: почему они этого не видят? И что я им могу ещё сказать? Каждый раз рассказывать эту историю? Просто отшучиваюсь.

В общем-то, самовольно взял, да и присвоил себе высокий титул художника, безо всякого художественного образования, и вообще – безо всякого на то основания.

Как в своё время и титул индейца.

Куда-то унесло меня… вернёмся на Алтай 1992 года. Слухи – слухами, что вот-вот прибудут – а тут и правда вдруг прибыл обещанный Пробег! Совершенно неожиданно! Телефонов-то тогда не было, никто не мог позвонить: мол, ждите, мы уже близко, встречайте.

На берегу Катуни, на территории турбазы «Иволга» поставили два типи, все участники пробега (и мы тоже) уселись на поляне в огромный круг, и вот он, с трубкой, настоящий индеец – Ричард Небесный Ястреб, в народе просто Скай Хок! Как он чёрен, почти что негр! И это ещё только лицо, а вот бы глянуть на его ноги – ведь он Черноногий – вот где, наверно, самая чернота… А невиданная толстая смоляная коса, спускается аж до попы!! Это не коса, это полено! Безо всякого преувеличения! Если таким волосяным поленом навернуть быку промеж рогов, то он и с копыт долой.

А когда они, уже с Мелиндой, его спутницей, сидели после бани в нашей с Волком комнатке на Чистом Лугу, то Скай Хок распустил посушиться волосы и… исчез! На месте Скай Хока просто сидел большой стог из волос и что-то неразборчиво изнутри квакал по-американски. Ну, вы все знаете это особое американское произношение, особенно буквы «р» – уэр, уэр, уэр… Мне всегда кажется, что американцы квакают.

А потом все стали есть сваренный Верой (женой Пера) суп, и Скай Хок взял в руки и стал чистить луковицу. Вот, думаю, наконец-то и сбылась моя детская мечта – увидеть индейца с луком !

И вообще, когда Скай Хок при встрече поздоровался со мной за руку, я потом её долго избегал мыть… Прикоснуться к настоящему индейцу, да ещё Черноногому, может, дальнему родичу самого Питамакана! Ну, как вам объяснить свои ощущения…

Как признавалась мне потом Птаха Одинокая Птица (Нонна Тараба, тоже индеанистка из Новосибирска, одно время она жила в общине, когда туда приезжал Скай Хок): «Занимаешься своими, как бы хозяйственными, делами, а у самой внутри всё дрожит, всё время незаметно косишься в сторону Скай Хока – настоящий индеец рядом! А ты делаешь вид, что так и надо, что ничего особенного не происходит…» Вот примерно так и я себя чувствовал.