Андрей Ветер - Голоса. Книга вторая. История движения индеанистов

Свободу Леонарду Пелтиеру!

На даче я тоже организовал «племя». Было нас, кажется, пятеро. Но это были люди, которым всё равно, чем заниматься. Я их подогревал романтикой, ночными набегами на участки за вишней и яблоками, едой, приготовленной на костре, и они держались возле меня.

Когда осудили Пелтиера, об этом писали все газеты. Я решил устроить демонстрацию протеста. Написал плакат на тыльной стороне обоев, нарисовал несколько индейских портретов. Меня только смущала наша малочисленность. Поразмыслив, я решил привлечь хиппи, благо все были длинноволосыми и в бахроме. Набралось нас человек тридцать. Собрались мы у магазина, который находился рядом с моей дачей, и пошли по центральной улице наших участков. По дороге к нам присоединился знакомый парень с гитарой и начал орать песню «Кто сказал, что в Измайлове шпана? Её здесь нет, здесь зелень одна…». Хиппи сзади запели «Битлз». Какой-то мужик начал нас снимать на кинокамеру (все мы были разряжены, кто как мог). Я ткнул ему в объектив два растопыренных пальца – виктория! Дойдя до пруда, половина участников демонстрации полезла купаться, остальные подались за портвейном.

Марш протеста закончился.

Потом, уже в Москве, была милиция, мне показали плёнку с моей «викторией». Назвали это антисоветской демонстрацией. Пришлось прочитать им лекцию об угнетённых индейцах и диком американском капитализме. Через пару недель меня оставили в покое.

Однажды, я нашёл свой тайник в лесу разорённым. Валялась только мокрая, затоптанная рубаха, да сломанное перо висело на ветке. Тёмно-красное с двумя жёлтыми полосами одеяло, томагавк (как у Виннету, только с прямой рукоятью), нож и ожерелье из клыков собаки пропали. Ничего не осталось с тех времён.

Вот, думаю, и все штрихи моего индейского детства. После службы в армии племя наше перестало существовать. Все пошли своей дорогой. И не думаю, что Красной.

Началось моё индейское детство не с книг, по большому счёту, а со старших парней из нашего двора, которые таскали нас, мелких, за город и учили стрелять из луков, также мы принимали участие в разных играх, выполняя по ходу ту или иную роль. У старших были уже известные воины – Макемота и Дакота, которым мы старались во всём подражать. Это было в начале 1960-х годов. Надо сказать, что парни эти были вполне себе здоровые и в физическом плане очень даже неслабо развиты. Имели они много интересных книг, которые иногда выносили для просмотра. Книги были старые, дореволюционных изданий. Так что можно сказать, что с луком я дружу с детства, это точно, и на сегодняшний день имею их четыре штуки заводских, все разные, но традиционного типа. Кроме того, многие парни работали на заводах и делали там ножи, которые также, вместе с нами детьми, метали в цель. Томагавков было поменьше в те времена, единственная заводская конструкция, которая впоследствии изготавливалась и мной лично, это трубка с разрезом, в который вставлялось лезвие и обваривалось с боков сваркой, либо крепилось заклёпками. Томагавки эти были неплохие, хорошо работали и не ломались, но лично я сплющивал чуток рукоятку в месте хвата, чтобы не крутилась. Было у нас за городом, в районе Днепра и пляжа, место по названию «пески», представлявшее собой большие горы песка, оставшиеся после работ земснаряда, когда рыли котлован для лодочной станции. В их высокие песчаные стены, можно было спокойно стрелять и метать, а также можно было разогнаться и прыгнуть вниз, в качестве дополнительных нагрузок и преодоления чувства страха, ибо было довольно высоко, а сверху был перед глазами лишь край обрыва и прыгать, по сути, приходилось в неизвестность. С этих песчаных гор я прыгал долго, до самой армии. А по вечерам, во дворе на «столике», парни учили меня играть на гитаре, хоть родители и были против. Играть научился, но сейчас уже не практикую, гитары больно дорогие стали, да и времени нет.

Первая прочитанная мной книга была не про индейцев, а про первобытных, видимо, что-то из Рони-старшего. За этой книгой последовали другие. Я ходил сначала во взрослую библиотеку вместе с матерью, а позже записался в детскую. А ещё позже был записан практически во все библиотеки нашего города, двух соседних городов и в пару библиотек в Киеве, где бывал постоянно у родственников и даже жил там. Мой киевский дядя, брат матери, жил и работал тогда за границей, в Сирии и Египте. Помню, что был он энергетиком и строил ещё Асуанскую ГЭС, а жил в Алеппо, куда мы и отправляли письма. Он со своей женой Вандой, которая была полькой, объездил весь мир в путешествиях, и, бывало, баловал меня всякими мелочами, в качестве подарков. Книги я ему не заказывал, но игрушечный ковбойский револьвер он мне однажды привёз. Как сейчас помню, какая это была для меня, ну просто неземная радость. На нём виднелась надпись «Colt mustang», был он металлический и в никеле, полноразмерный и увесистый, а стрелял он пистонами. Кольт этот был очень знаменит в нашем дворе, и даже думаю, что не только. Мы с ним ходили в походы, устраивали фотосессии и всё такое. Потом сломался УСМ и уже не стреляющий, висел он на стене некоторое время, пока у меня его не выпросил мой друг Женя, который был «болен» оружием намного больше, чем индейцами, хотя любил и стрелять и метать, так же как и я, поэтому мы с ним часто выходили в поля, на тренировки и курсы по выживанию. Револьвер я тогда обменял у него на книгу «Харка – сын вождя». Женя его разобрал, чуток состарил и две половины закрепил на основании и повесил на стену, добавив там ещё всякого, для композиции. Мне, конечно, было жаль, но ствол уже своё «отработал», в моём понимании, а книга была намного нужней. Отец Жени, Евгений Александрович, тоже любил индейцев и хорошо рисовал. Как-то нарисовал он большой цветной портрет Гойко Митича, и он висел на стене у Жени дома ещё много лет после его смерти. Также висели цветные рисунки, который дядя Женя сделал с фронтовых фотографий, а был он во время Великой Отечественной Войны разведчиком, прошёл всю войну. Мы были с ним напарниками по походам за грибами и не только, он много чему научил меня, и я никогда его не забуду. Я писал про него на Прозе, правда, не очень много. Как раз в Киеве, купила мне мать книгу, ставшую первой в моей личной библиотеке. Это была книга Лизелотты Вельскопф-Генрих «Сыны Большой Медведицы», на украинском языке. Родился я в 1961-м, а книгу купили в 1972-м, помню, стояла она в книжном киоске, в районе «Главпочтамта», а мать долго упиралась, видимо, из-за цены (1 руб. 44 коп).

Как раз в те годы, шёл фильм «Сыновья Большой Медведицы», сделанный именно по этой книге. Гойко Митич подтолкнул меня к спортзалам, я начал работать над собой и всегда имел неплохое сложение, хотя в ВДВ так и не попал, не хватило 1 см роста, как ни тянулся. Это сейчас берут всех подряд.