Коллектив авторов - Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов

Во втором томе издания мы предлагаем обширную подборку ранее не публиковавшихся архивных материалов. Ее открывает статья о начальной истории ГАХН ученого секретаря Академии А. А. Сидорова. Основной корпус издаваемых впервые документов представляют тезисы и тексты докладов и стенограммы прений по ним. Этот весьма своеобразный «рабочий» материал позволяет нам сегодня живо представить, как в действительности происходили заседания и обсуждения в ГАХН, преимущественно в ее Философском отделении, а также в ряде ее секций и комиссий. Многие публикуемые материалы, сгруппированные по основным темам нашего издания, являются предметом комментария в исследовательских статьях первого тома. В конце второго тома помещен аннотированный Указатель имен ко всему изданию, составленный Ю. Н. Якименко. Ряд информационных материалов по истории ГАХН, не вошедших в настоящее издание, в частности полная библиография членов Философского отделения, полнотекстовые версии основных публикаций Философского отделения, материалы по истории русско-немецкого интеллектуального обмена в деятельности ГАХН и др., представлен на интернет-сайте «Язык вещей. Философия и гуманитарные науки в русско-немецких научных связях 1920-х годов» (http://dbs.rub.de/gachn).

Работа над изданием была начата в рамках исследовательского проекта «Язык вещей. Философия и гуманитарные науки в русско-немецких научных связях 1920-х годов» («Die Sprache der Dinge. Philosophie und Kulturwissenschaften im deutsch-russischen Ideentransfer der 1920er Jahre»; проект № II / 83 352–1). Редакторы издания приносят благодарность Фонду Фольксваген (Volkswagenstiftung), который финансировал проект в 2008–2011 гг. Помимо авторов настоящего тома в проекте принял также участие большой круг специалистов, на разных этапах оказывавших значительную помощь в исследовательской работе и обсуждении ее результатов (см. предисловие ко второму тому). Всем им редакторы приносят искреннюю благодарность. Мы благодарим также издательство «Новое литературное обозрение» и его руководителя Ирину Прохорову за любезное согласие включить книгу в программу издательства.

Современное состояние дискуссии о целях, задачах, методах и функциях наук о культуре все еще можно назвать пост-структуралистским. Речь в данном случае идет не столько о влиянии французского постструктурализма, сколько о той особенности этой дискуссии, что ее ход и направление продолжают оставаться отнесенными – позитивно или негативно – к эпохе больших теоретических дебатов в гуманитарной науке второй трети ХХ в., прошедшей под знаком понятия «структура». Такая отнесенность проявляется в том, что современная методологическая рефлексия в науках о культуре все еще артикулирует себя либо как отказ от концептуальных матриц структурализма, либо как поиск новых, неосвоенных потенциалов его наследия. [51] Ср.: Н. С. Автономова. Открытая структура: Якобсон – Бахтин – Лотман – Гаспаров. Ср. также ст.: Р. Грюбель. «Красноречивей слов иных / Немые разговоры». Понятие формы в сборнике ГАХН «Художественная форма» в контексте концепций Густава Шпета, русских формалистов и Михаила Бахтина. С. 11–34. В нижеследующих наблюдениях предпринята попытка задать иной ракурс рассмотрения этой «структуралистской» эпохи, обратившись к истокам понятия «структура», который стал ключевым понятием философии и методологии гуманитарных наук ХХ в.

История понятия «структура», составляющая главный сюжет истории структурализма и постструктурализма, в основном уже написана, ее изложения можно найти в энциклопедиях и словарях, [52] Art. «Struktur»; D. Teichert, H. Rott: Art. «Strukturalismus, philosophisch, wissenschaftstheoretisch». не говоря уже о множестве специальных исследований по истории структурализма, [53] См., напр.: F. Dosse . Geschichte des Strukturalismus. 2 Bde; P. Sériot . Structure et totalité. Les origines intellectuelles du structuralisme en Europe centrale et orientale. а потому я в своей статье ограничусь рассмотрением ее начального периода. При этом меня будет интересовать семантика того первоначального значения данного понятия, которое не вошло в его последующую историю, а также связанные с этим первоначальным значением возможности научной методологии.

Итак, обратившись к каноническим изложениям истории структурализма, мы встретим в них консенсуальное мнение, что истоки структуралистского движения, вернее, одного из его наиболее влиятельных течений, лежат в деятельности Пражского лингвистического кружка, в особенности в работах Р. Якобсона. Благодаря последним, понятие «структура» приобретает самое широкое распространение и оказывается вместе с тем терминологической новацией по отношению к каноническому своду основных понятий структурализма, зафиксированных в лекциях Фердинанда де Соссюра (у которого, как известно, это понятие отсутствует).

Более внимательное наблюдение показывает, что это новое понятие встречается уже в программных тезисах Тынянова и Якобсона «Проблемы изучения литературы и языка» (1928), [54] См. в изд.: Ю. Н. Тынянов. Поэтика. История литературы. Кино. С. 282 сл. приходя на смену соссюровскому понятию «система», которая противопоставлена эволюционным изменениям индивидуальной речи. Его можно также встретить и в других работах Тынянова тех лет (например, «О пародии»). О том, при каких обстоятельствах понятие «структура» приобрело распространение в кругу русских формалистов, имеется подробное мемуарное свидетельство В. В. Виноградова, проясняющее источник этой терминологической новации:

В это время в Москве началось увлечение эстетическими работами профессора Густава Густавовича Шпета, и когда приезжали москвичи в Ленинград, то там они знакомились с этими положениями, но у нас наши молодые сотрудники – тогда все мы были более или менее еще молоды – отнеслись к этому очень отрицательно… и «Эстетические фрагменты» Шпета, и позднее «Внутренняя форма слова» не могли удовлетворить нас тогда, во всяком случае в полной мере; но вот одна идея незаметно и без ссылок на сочинения Густава Густавовича все-таки обнаружилась и в наших работах. Это вот какая идея. Шпет вообще различал понятия системы и структуры. Помню один разговор с ним личный, он говорил о том, что такое вообще система. Это что-то данное в одной плоскости. Система – это рядоположение элементов, находящихся в каких-то соотношениях, а структура представляет собой внутреннее объединение в целое разных оболочек, которые, облекая одна другую, дают возможность проникнуть в глубь, в сущность, и вместе с тем составляют внутреннее единство. Понятие структуры казалось более подходящим при изучении композиции художественного произведения, потому что только таким образом и можно открыть какую-то внутреннюю сущность целого. [55] В. В. Виноградов. Из истории изучения поэтики (20-е годы). С. 265.