Юрий Слобода - Советский бог Сталин

Словно из миража появились горы с бликующими вершинами, уходящими в облака, будто горные великаны придвинули их к небу каменными руками. Всё это видела глазами молодого семинариста мятежная душа Йосифа. Эти книги особенно нравились Якову Георгиевичу. А Сосо нравились борцовские поединки Якова Эгнаташвили, которые устраивались в балагане у базара. Смотреть за необычайным по яркости зрелищем сбегался почти весь городок Гори. Он вместе с публикой с восторгом наблюдал технику, ловкость и силу борцов. Это что, батоно Яков как-то видел выступления молодого Темирболат Канукова, по прозвищу «Казбек-Гора». Вот это сила! Бытует мнение, что настоящим отцом Йосифа был не бедный спившийся сапожник Бесориони Джугашвили, а состоятельный красавец Яков Эгнаташвили. А, может быть, всё гораздо сложнее?

Если уверовали в рождение от Святого духа Иисуса, отцом которого был плотник Йосиф, почему аналогично не могло больше происходить на Земле? Возможно, это и было второе пришествие справедливого посланника неба… отцом которого был сапожник. В античном мире подобное уже происходило. Известного математика и геометра Пифагора считали сыном бога Аполлона и смертной женщины. Хотя, отец Пифагора был камнерезом. Наступит время и всё будет расставлено по своим местам. «Время разбрасывать камни, и время собирать камни».

Взрослея, молодой Сталин всё больше времени проводил за книжными страницами. Сама жизнь и книги становились его учителями. Учеников духовного звания охотно брали в учителя к своим детям зажиточные и состоятельные горожане, так как они славились своею ученостью и обучали почти задаром. Русским языком он владел уже сносно и даже сам пытался обучать. По просьбе матери он взялся за приятеля своего, армянина Симона, сына строителя Аршака, по-приятельски наставлять правильному великоросскому произношению и элементарной грамматике. И по-доброму смеялся, когда тот коверкал слова. Они сидели у крыльца, увитого виноградником. Солнечный луч, пробиваясь сквозь бронзовую листву, скользя по набухшей гроздье, высвечивал янтарным блеском спелую ягоду. Симон дотронулся до неё, и ягода брызнула соком.

– Вина принести, а? Божественный напиток.

– Верно, ясноликая Агуна научила человека готовить солнечный напиток – сурью. – Йосиф оторвал взгляд от книги и продолжил: – Первая чаша, дает силы, изгоняет боль, усталость и немощь… Вторая чаша, дает веселье и молодость, изгоняет гнетущую старость… Третья чаша для людей лишняя, она превращает человека в животное… В ишака, например.

Он засмеялся. Потом он стал снова серьёзен, но в уголках глаз лёгкие морщинки, предвестники затаённой улыбки.

– Итак, повторяй за мной по-русски: «Женщина принесла обед своему мужчине».

– Камо, принесла обед?

– Принесла обед своему мужу, хачапури, пхали, сациви с курицей и другое, не важно что.

– И вино?

– И вино.

– А камо принесла вино, мужу или просто мужчине?

– Это не главное.

– Это важно, камо принесла? – настаивал Симон.

Йосиф повернулся к нему.

– А почему ты говоришь «камо», это неправильно. Нужно говорить «кому».

– Я и говорю, «камо».

Йосиф засмеялся.

– Будешь ты теперь не Симон, а Камо-джан.

Так и появился псевдоним у профессионального российского революционера Симона Тер-Петросяна, организатора подпольных типографий, транспорта оружия и литературы, денежных экспроприаций – Камо. Негласно Камо называли Робин Гудом революции. Известно, что этот благородный герой средневековых английских баллад, грабил богатых и раздавал награбленное бедным. Однако, чтобы англичанин что-то отдал за просто так, по доброй воле?! Это больше похоже на детскую сказку для наивных бедняцких ушей… Только высшая категория человеческого общества может позволить себе безвозмездно поделиться с ближним; делать подобное могут лишь равные с бессмертным богом. И видеть по-иному мир и воспринимать реальность, а не иллюстрацию, навязанную религиозным культом или искажённым общественным мнением, уметь мыслить самостоятельно могут цельные личности, а не одноклеточная масса, внешне похожая «по образу и подобию» на ЧЕЛОВЕКА. Не многие могут собирать вокруг себя, являясь цементирующей основой. В простой беседе Йосиф мог увлечь и заинтересовать, и вложить в головы направленную верную мысль.

Любимым развлечением горцев были борцовские или кулачные бои «стенка на стенку», в которых сходились люди разного возраста и сословия. У «стенки» был свой вожак, который громкими выкриками вдохновлял и направлял бойцов. С самого детства такая обстановка воспитывала молодого Йосифа, как дерзкого мальчишку. Быть бы ему большим шалопаем, если бы не страсть к книгам. Если бы не рассказы отца, если бы не романтическая душа, если бы… не был он тем, кем был, в этом окружающем его мире.

Уже будучи в семинарии, во время одного из кулачных боев против городского училища, где он, худой и низкорослый, являлся вожаком группы; Иосиф давал верные советы участвующим, смог грамотно расставить людей и в нужный момент вводить их в бой. И они победили! Все радовались и прыгали, обнимая Йосифа, а он стоял счастливый с разбитым носом и смеялся. Потом Пета Капанадзе всё спрашивал его, рассматривая физиономию друга:

– Как ты это делаешь?

– Не знаю, словно всё вижу наперёд…

И Йосиф вспомнил тот злосчастный крещенский день, когда на него летели обезумевшие кони, увлекая за собой прыгающую по камням повозку. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему стоять на месте… Но он побежал. И случилось то, что случилось, травма на всю жизнь. Теперь он слушал свой внутренний голос. И этот внутренний голос ему говорил, что истинное его призвание помогать неимущим, которых несправедливо используют и угнетают богатеи. И это не является божьим промыслом, о котором говорят священнослужители.

– Их проповеди – пустая болтовня. Нам нужно стать другими священниками и нести не библейский опус, а правду, которую видит каждый честный человек. Нести это тем, кто в ней нуждается.

Став с товарищами членами книжного клуба «Дешёвая библиотека», семинаристы зачитываются запрещённой в семинарии литературой. Один из героев романа Гюго, революционер-священник, будет для юного семинариста героем для подражания. Йосиф читает Шиллера, Мопассана, Бальзака, Платона – в оригинале, по-гречески. Он читает книги по истории России и Франции. Он очень любит Гоголя, Салтыкова-Щедрина и Чехова, чьи произведения запоминает и цитирует.

– Вот слушай, – обращался он к приятелю за обедом: «Хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой».