Ольга Аленова - Чечня рядом. Война глазами женщины

Военные же говорят, что местные все время врут, потому что «боятся за своих родственников-боевиков» и надеются, что под давлением правозащитников военных из Чечни выведут.

– Они хуже боевиков, потому что выглядят хорошими, а на самом деле уничтожают наших мужчин, – говорила мне о военных жительница селения Аллерой Аминат. Ее муж пропал осенью прошлого года, и никаких известий о нем она не получала. В местной комендатуре обещали разобраться, но никаких объяснений женщине так и не дали. Аминат уверена, что ее муж не ушел к боевикам, а содержится в фильтрационном лагере, поэтому она ездила в Чернокозово, где находится единственный официальный следственный изолятор в республике. Вместе с другими женщинами, приехавшими узнать о судьбе своих мужей, она провела у входа в СИЗО две недели и ни с чем уехала домой.

Если раньше здесь говорили о том, что армия спасла республику от беззакония и произвола бандитов, а проколы военных списывались на сложность обстановки или неопытность, то теперь чеченцы, которые уже забыли о приговорах шариатских судов, о демонстрациях казней по телевизору и исчезновениях среди бела дня людей, виновниками всех бед считают именно военных. Потому что война затянулась, потому что, как говорила грозненская учительница Заира Махмудова, «надеялись на нормальную жизнь с работой, счастливыми детьми и спокойным сном, а получили голод, холод и страх». То же самое получили и военные.

Чеченцы верят разговорам о фильтрационных лагерях, и переубедить их невозможно. Они требуют вывести армию и предоставить защиту населения от бандитов чеченской милиции. Военные ненавидят чеченцев и готовы мстить.

– Кому? – спрашиваю я.

– «Чехам», – отвечают они.

– Люди устали, людей надо менять, – говорит начальник военного госпиталя в Моздоке полковник Сухомлинов. Измученных солдат и офицеров, прошедших всю войну, возвращают в Чечню, где гибли их друзья.

– Они подсознательно будут видеть здесь врагов, – утверждает полковник. – Поэтому ни о какой их созидательной деятельности здесь не может быть и речи.

В Минеральных Водах на улице Советской вчера прощались сразу с двумя ее бывшими жительницами. 72-летняя Лидия Сагайдак погибла в первые секунды взрыва. Она находилась на молочном рынке, в нескольких метрах от машины со взрывчаткой. В маленьком дворе, в котором Лидия Григорьевна прожила всю свою жизнь, собрались все соседи.

Через квартал, в таком же маленьком солнечном дворе, прощались с медсестрой центральной районной больницы Любовью Черняховской.

– Ее весь город знал, – сказала старшая медсестра центральной районной больницы Ольга Новикова, – она была медсестрой высшей категории. В любое время врача могла заменить.

На центральное городское кладбище у подножия горы Змейка пришли несколько сотен человек. Все говорили, что любой из них мог оказаться на месте погибших. Говорили, что никто сегодня не чувствует себя в безопасности. Говорили тихо, будто боясь чего-то. Одна из женщин, прощаясь с погибшей, вдруг закричала:

– Да сколько же мы будем это терпеть! Нужно самим что-то делать с этими подонками! Четвертовать их надо!

– Правильно, – поддержали ее несколько человек, – только так с ними и надо бороться!

Остальные молчали. Старушка, стоявшая рядом со мной, сказала:

– Бог всех накажет.

Тех, кого должен наказать Бог, теперь в Ставрополье ищут все спецслужбы.

– Понаставили посты на каждом шагу, как будто теперь можно что-то изменить, – говорил очевидец теракта Сергей Акулов. – Раньше надо было думать. После взрыва в Пятигорске пять дней поохраняли и забыли. И сейчас то же самое будет. Никто ведь даже не обратил внимания, что машина со взрывчаткой стояла в месте, запрещенном для парковки.

Виктор Казанцев, прибывший в Минводы почти сразу же после взрыва, задал местной администрации и правоохранительным органам вполне обоснованный вопрос:

– Почему у рынка и на остановках разрешаете парковку машин? Сколько раз говорили, а все на одни и те же грабли наступаем!

Жители Минвод переживают сегодня то же, что москвичи после взрывов на Каширском шоссе и улице Гурьянова: теперь здесь боятся всех приезжих. Всюду на дорогах и перекрестках милиционеры проверяют документы кавказцев. При виде припаркованной пустой машины у женщин начинается истерика. Выстраиваются народные версии произошедшего:

– Чеченцы мстят за своих осужденных, за взрывы в Буйнакске и вообще за все, что сделали с Чечней.

– Я давно говорила, надо было стереть эту Чечню к чертовой матери, – говорит пожилая женщина в темном платке, – и уже давно забыли бы о терактах и хоронить близких перестали.

А Светлана Афанасьева, торговавшая в тот день на рынке, вспоминает, что торговцев было меньше, чем всегда.

– Торговали только русские, а все остальные, чеченцы например, на работу не пришли. Потом мы их спрашивали, почему не пришли. Так говорили, что заболел кто-то и все такое.

Античеченские настроения в городе с каждым днем все сильнее, растет и недовольство действиями властей, не предупредивших трагедию. Но у мэрии свой взгляд на произошедшее.

– Такое могло случиться в любом другом городе. К этому нельзя подготовиться, – говорит замглавы администрации города Александр Науменко. – Сотрудника милиции не поставишь на каждой улице. Примерно третья часть ставропольской милиции несет службу на блокпостах на границе с Чечней. В самом же Ставрополье милиции не хватает.

Пока город обсуждает обычное «кто виноват?» и «что делать?», в больницах борются за жизни тех, кто еще жив. Главный врач железнодорожной больницы Сергей Найденов считает: городские власти к теракту оказались не готовы, несмотря на то, что после взрыва на рынке в Пятигорске не прошло и года.

С каждым днем русских в Грозном становится все меньше. Оставшиеся в основном надеются на помощь чешской гуманитарной организации, которая время от времени выдает по 10 кг муки и 1 кг риса на семью. Но вот уже два месяца и такой помощи люди не получают да уже почти и не ждут. Ждут же в любой момент пули снайпера или просто прихода бандитов, которые вырезают всех – от грудных младенцев до стариков.

На улице Дмитрия Донского, прямо в центре Октябрьского района Грозного, живет Серафима Тимофеевна Гончарова. Лет ей 78, вместе с нею в полуразрушенном доме живет больной сын Валерий. За всю свою жизнь Серафима Тимофеевна ни разу не уезжала из Грозного, не уехала и в 1999 году, когда город бомбили.

Вместе с соседями Гончаровы два месяца провели в подвале многоэтажки, которая во время одной из бомбардировок обрушилась, и вход в подвал завалило плитами и битым кирпичом. От голода и холода на второй месяц в подвале умерли сразу трое стариков. Валерий Гончаров ослеп на один глаз, а еще через месяц, когда их, полуживых, наконец-то извлекли из подвала местные жители, перестал ходить: отказали ноги.