Николай Лесков - Статьи

А какие ж там у них разговоры идут?

Разговоры самые интересные. Мы можем взять из разнообразных там постоянных рассуждений по образчику.

— Милостивые государи! Иван Иванович Икс посетил школу, подведомую баронессе Игрек, присутствовал при экзамене; да, остался очень доволен, вот, и то-то; ну, и вот он составил об этом записочку, которую и может, то-то, прочесть (пауза). Читать, господа? — Молчание.

— Так как вам угодно, господа: читать?

— Читать, — раздается один голос иксова доброхота.

— Да, так читать?

— Читайте, Иван Иванович!

Все остальные молчат, зная, что такое значит записочка Ивана Ивановича. А Иван Иванович пойдет с расстановкой выколачивать: “Вообще примерный порядок, чистота и благонравие суть истинно отличительные качества сего заведения, достойного своей попечительницы. При испытании воспитанницы оказали самые блистательные успехи, делающие честь как главной руководительнице сего заведения, так и отдельным наставницам, а также и наставникам, и воспитателям. В память сего события преосвященный епископ Иринарх, удостоивший сей акт своего присутствия, пожертвовал в память святую икону святаго священномученика Пантелеймона, врача безмездного. Икона сия в серебряной, вызлощенной ризе принята достойною попечительницею заведения и ее просвещенною помощницею, а также и наставницами, и руководительницами, равно как и наставниками, и всеми питомцами с истинно христианским благоговением и торжественно перенесена чрез зал, где и устроена на приличном сей святыне месте…” и т. д. Три листа читает все в этом роде.

При чтении таких записок дамы шепотом переговариваются, молодые члены бродят за колоннадою; козероги сидят, черкают карандашами и зевают.

(Разносят чай.)

— Милостивые государи! (Возглашается это всегда высоким фальцетом.) Наш почтенный корреспондент, ротмистр Яков Захарьич Шпорин пишет из Глуповского уезда, что его соседка, вдова полковника Каскина, Наталья Ивановна Каскина, устроила у себя в селе Воздыхалове школу, в которой обучаются пятнадцать девочек.

— Все врет, должно быть, — шепчет один скептик соседу. — Небось, насчет клубнички увивается, вот и пишет.

— Как же, господа! Не прикажете ли заявить вдове-полковнице Шпориной наше сочувствие? — продолжает фальцет.

— Да.

— Почему же.

— Отчего же.

— Заявить.

— Милостивые государи! Мой знакомый Ордальон Ордальонович Ордальонов пишет, что помещица Евгения Николаевна Нестоянова желает заняться раздачею книг безграмотному народу. Как вам будет угодно: войти ли по этому случаю в непосредственные сношения с помещицей Нестояновой? Бюро рассматривало это дело и положило войти с нею в сношения. Угодно ли вам войти в сношения с помещицей Нестояновой?

— Да, разумеется.

— Почему же не войти в сношения с помещицей?

(Разносят чай.)

— Алексей Иванович Пальцев рекомендует в члены родственника своего Ивана Алексеевича Ногтева, который живет в Соликамске и желает быть полезным комитету. Его предлагают по уставу три члена. Угодно баллотировать, господа, или так?

— Так.

— Так, что баллотировать!

(Чай разносят.)

— Вот еще, милостивые государи! — выкрикивает фальцет, желая заглушить поднимающийся говор и шум от собираемых чайных чашек. — Священник села Долгого Илиодор Протяженносложенский сообщает некоторые замечания по сельской педагогии. Я думаю передать в “бюро”?

— Да.

— Передать в бюро!

— В бюро передать!

Ну, этих довольно; теперь в другом роде надо тоже выбрать пяточек.

Опять начинает фальцет.

— Наш почтенный член, Юлия Петровна, содержащая школку из семи девиц, при содержимом ею пансионе получала на нее ограниченную субсидию, которую желает получить и снова.

Молчание. Одна дама катает трубочку из бумаги.

— Она, господа, просит отрядить депутацию, которая бы удостоверилась в состоянии школы.

— Теперь этого нельзя сделать, — говорит бас.

— Отчего?

БАС. — Оттого, что в школе учениц нет.

ФАЛЬЦЕТ. — Это, она говорит, можно устранить, можно собрать некоторых, а помещение и прочее все видно.

ТЕНОР. — Лучше отложить, пока соберутся ученицы.

Дама делает упрекающий взгляд.

БАС. — Да, отложить!

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ. — Конечно!

ФАЛЬЦЕТ. — Но, помилуйте, ей нужно, она говорит…

Спор полчаса, и дело решается в пользу немедленной выдачи субсидии, послав предварительно избранных лиц удостовериться в состоянии школы, ученицы которой распущены.

(Чай подают с кренделями.)

При Глуповском уездном училище смотритель Розгочкин основал школу для приходящих мальчиков; Иван Иванович Икс был в ней, все нашел в отменном порядке, как система, так и то-то, преподавание, ну, и все.

— Могу сказать, — начинает выбивать, утупляя глаза в стол, Иван Иванович, — в рассуждении системы и прочего и… начиная с одного и до семидесяти пяти, постепенно…

— Да, — перебивает фальцет. — Так бюро полагало изъявить нашу признательность.

— Конечно!

— Разумеется!

— Изъявить!

Шум.

— Господа! Господа! Позвольте же, господа! Только вот что: имеем ли мы право изъявлять признательность?

— Отчего же?

— Почему же?

— Чтоб министерство не обиделось?

— Какое?

— Министерство народного просвещения.

— Какой вздор!

— Обидится.

— Непременно обидится.

— Не обидится…

Спор долее часа: решается так, что как-то ничего не поймешь, будут ли объявлять признательность или нет, и обидится ли этим министерство народного просвещения или не обидится?

(Чай подают с лимоном и со сливками.)

— Вот, господа, наш почтенный член, Екатерина Николаевна, учредила школу, в которой девочек обучают читать, писать, шить, гладить, чистить перчатки, убирать головы и…

— Зачем убирать головы?

— Зачем чистить перчатки?

— Отчего же не убирать голов?

— Не надо — это не ремесло.

Длинный разговор, заключаемый тем, что голов не надо убирать.

А публицисты восхищаются, что в некоторых петербургских парикмахерских мужчины заменены женщинами. Значит, они, то есть публицисты, напрасно восхищаются: парикмахерства не нужно.

— Так, соглашения, господа, очевидно, произойти не может; надо баллотировать вопрос. Как угодно баллотировать?

— Записками.

— Шарами.

— Записками.

— Записками.

— Шарами.

— Шарами.

Шары берут верх.

— Безусловным большинством?

— Да!

— Нет!

— Большинством двадцати членов.

— Помилуйте, нас всех сегодня двадцать восемь.