Юрий Галенович - Россия и Китай в XX веке: граница

Линь Бяо, который тогда формально занимал положение единственного преемника Мао Цзэдуна и второго человека в партии и в государстве, стремился к тому, чтобы проводить различие между отношениями с Москвой и с Вашингтоном. Он полагал, что в интересах Китая иметь пусть отягощенные полемикой по идеологическим вопросам, но надежные мирные добрососедские отношения с СССР. Во всяком случае, он был против применения оружия на советско-китайской границе со стороны вооруженных сил КНР.

Линь Бяо вынудил Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая пойти на переговоры с Москвой, заявив во всеуслышание на IX съезде КПК в апреле 1969 г., что уже после вооруженных столкновений на острове Даманском Москва по своей инициативе обратилась к Чжоу Эньлаю с предложением урегулировать конфликт. До этого выступления Линь Бяо никто в КПК и в КНР (кроме узкого круга высших руководителей) не знал об этом факте. Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай предпочитали скрывать его от масс. После такого выступления Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю пришлось искать пути к тому, чтобы попытаться снять с себя клеймо зачинщиков пограничной войны против СССР.

Переговоры с Москвой оказались вынужденными для Мао Цзэдуна, хотя весь ход переговоров он держал в своих руках через Чжоу Эньлая, поставившего во главе китайской делегации людей, которым он доверял. Кстати сказать, возглавивший китайскую делегацию на переговорах Цяо Гуаньхуа был известен, с одной стороны, как человек надежный, с точки зрения Чжоу Эньлая, а следовательно, и Мао Цзэдуна, и в то же время, как «лучшее перо» и как «главный интеллигент» в МИД КНР. Цяо Гуаньхуа в первый период «культурной революции» подвергался критике. Будучи назначен руководителем китайской делегации на советско-китайских переговорах по пограничным вопросам, Цяо Гуаньхуа получил шанс доказать свою верность Мао Цзэдуну, реабилитировать себя в его глазах, да и просто вздохнуть свободно после гонений в первые годы «культурной революции». Цяо Гуаньхуа с ненавистью относился к России, поэтому он оказался полезным для Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая. Цяо Гуаньхуа не любил Линь Бяо. Очевидно, что это также учитывалось при его назначении на пост руководителя китайской делегации на переговорах 1969 г. Заместителем главы делегации был утвержден генерал Чай Чэнвэнь. Это был человек, который имел большой опыт военно-дипломатической работы во время Корейской войны. Он был также известен своей близостью по взглядам к Чжоу Эньлаю и ненавистью к русским и к России, к СССР.

Что же касается Линь Бяо, то он продолжал проводить свою линию. С его точки зрения, формально можно было согласиться с тем, что и СССР является своеобразным противником КПК-КНР, но — вторым после США. Более того, ссора с Москвой, по мнению Линь Бяо, все-таки относилась к разряду «семейных дрязг» в социалистическом лагере, в семье коммунистов различных стран. Методы ее урегулирования, как это, очевидно, казалось Линь Бяо, должны были отличаться от методов, которыми следовало вести борьбу против США. Линь Бяо не был врагом России, а следовательно, и СССР.

Мао Цзэдун же был просто безумцем, когда речь шла о русских, о нашей стране. Накануне прибытия в Пекин делегации во главе с В. В. Кузнецовым для переговоров ЦК КПК, отражая настроения Мао Цзэдуна, издал приказ о перемещении всех руководящих работников партии и страны из Пекина в различные районы страны. Это было сделано в спешном порядке, просто в панике, как перед началом войны, буквально в один-два дня. Официальное объяснение было сумасшедшим: СССР может специально направить делегацию в Пекин, чтобы притупить бдительность руководителей КПК-КНР, заставить их остаться на период начала переговоров в Пекине и именно в эти дни нанести по Пекину ядерный удар, чтобы одним махом покончить с китайскими коммунистическими руководителями. Действительно, всех руководителей вывезли из Пекина (о себе «любимых» заботились, о рядовых же китайцах, жителях Пекина, коммунистические вожди, будучи крайними эгоистами по своей натуре, не беспокоились в такой опасный, с их точки зрения, момент). В городе остался только Чжоу Эньлай, который был обеспечен надежным убежищем и на случай атомной войны.

В этой обстановке появление вышеупомянутой статьи в газете «Жэньминь жибао» представляется хитроумной комбинацией выражения взглядов одновременно обеих заинтересованных сторон. Статью можно было понимать и как продолжение проведения своей линии на недопущение вступления в союз с США против СССР со стороны Линь Бяо, который выступал против нащупывания Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем путей к переговорам и соглашению с США, с Никсоном. С другой стороны, китайцы привыкли к иносказаниям. Многие воспринимали эту статью как формально направленную против США, но, по сути дела, говорящую о Москве, призывающую готовиться к войне против Советского Союза.

Думается, что рассказ об этих обстоятельствах пребывания советской делегации в Пекине дает некоторое представление о том, как себя чувствовали люди, входившие в состав советской делегации. У нас создавалось ощущение, что наши страны находятся в состоянии войны, что нас воспринимают в Пекине как парламентеров, прибывших из-за линии фронта во враждебный лагерь, как людей, на которых должно смотреть лишь как на военных врагов Китая, как на шпионов, заброшенных на враждебную для них китайскую территорию.

Одним словом, мы чувствовали себя во враждебном окружении, должны были быть готовы к враждебным выпадам против нас в любой момент и в любом месте.

1 ноября 1969 г. я побывал в кинотеатре «Красное знамя» у Народного рынка. Раньше, до «культурной революции», название рынка у входа на него представляло собой воспроизведение иероглифов, написанных рукой Чжу Дэ. На сей раз оказалось, что литеры были сняты. На их месте остались только дырки в стене. Кстати сказать, в 1967 г. в Гуанчжоу я видел заштукатуренную сверху другую надпись, также сделанную почерком Чжу Дэ. Там речь шла о скрепленной кровью дружбе советского и китайского народов. Видно, что во время «культурной революции» у Мао Цзэдуна не в чести был и бывший командующий Народной освободительной армией Китая маршал Чжу Дэ, возможно, и в силу того, что он не разделял в душе отношения к СССР как к военному врагу Китая. Мао Цзэдуна в 1960-х гг. устраивали только люди, видевшие в нас смертельного врага ханьцев и их страны.

В кино демонстрировалась большая программа документальных фильмов. Прежде всего, речь шла об «антикитайских преступлениях новых царей». На экране на черном фоне возникали зловещие маски Н. С. Хрущева (который к 1969 г. уже около пяти лет находился в отставке, на пенсии, но ненависть к которому у Мао Цзэдуна не ослабевала), а также Л. И. Брежнева. Мертвые тела китайских рыбаков. Демонстрации у посольства СССР в КНР. Похороны погибших китайцев. Мао Цзэдун, приветствующий «героя боев» на острове Даманском…