Нина Молева - История новой Москвы, или Кому ставим памятник

Можно быть верующим или атеистом, принадлежать к любой конфессии или отрицать все вместе, но уважение к религиозной символике – это уважение к миропониманию и нравственному укладу твоих современников и сотен предшествовавших им поколений. Без этого уважения невозможна подлинная культура, как и без уважительного отношения к символике светской, определявшей жизнь наших отцов. Тем безобразней, если не сказать омерзительней, рисуется состоявшееся в Москве действо с пожиранием торта, выполненного в виде Ленина в гробу. Если первые куски сами отдавали собственным детям, чтобы навсегда освободиться от «чуждой идеологии». Преодолеть. Попрать. Вот только что именно? Не человека ли в себе? В конце концов все зависит не только от убеждений человека, но прежде всего от нравственной соотнесенности его чувств. Только полное ее отсутствие позволяет устраивать эстрадные шоу бок о бок с кремлевскими могилами. Четыреста человек в братской усыпальнице, опущенные в общий ров 10 ноября 1917 года. Сегодня ведется разговор о памятниках на месте захоронения немецких солдат. Так в чем же их преимущество перед нашими соотечественниками, от убеждений которых кто-то решил отказаться, едва успев перепрятать свой партбилет?

Рядом с так называемым Красным погостом находится не только Мавзолей, но и могилы Юрия Гагарина, академиков Н.Д. Зелинского, И.В. Курчатова, С.П. Королева, Валерия Чкалова, Максима Горького, маршалов Ф.И. Толбухина, Л.А. Говорова, К.К. Рокоссовского, летчиков-космонавтов. Всех не перечесть. И как можно отмахнуться от таких православных святынь, как погребения, рядом с Васильевским спуском, Василия Блаженного и Иоанна Блаженного – особенно почитаемых московских святых. Это не волнует руководство страны, которое всеми средствами стремится создать видимость благополучия, за яркими крикливыми декорациями пытается скрыть трагедию народа.

Именно эстрадные шоу служат якобы свидетельством всеобщего довольства, оптимизма и «ресурса доверия» правительству. Крепко поношенные временем, безголосые и откровенно вульгарные, зато сопровождаемые всеми чудесами пиротехники и лазерных фокусов, выключающими нормальное человеческое сознание, оглушающими децибелами, «звезды» еле успевают принимать правительственные восторги и награды, участвовать в избирательных кампаниях, кого-то «поддерживать», высказываться о большой политике. Это их увековечивают «для последующих поколений» в бетонных плитах Площади искусств, бок о бок с Покровским собором.

Такими же эстрадными «звездами», только из области скульптуры и архитектуры, захламляется Москва. И главное – не в торжестве низкопробно-мещанского, «елисеевского» (по названию магазина на Тверской улице) стиля, но в полном отсутствии чувства собственного достоинства, которое всегда отличало произведения русского искусства. Сегодняшняя столица прорастает, как бурьяном, бесчисленным множеством памятников на все случаи жизни. Общий их список, подлежащий немедленной реализации, насчитывает около 200(!) имен. Куда-то втискивается Александр Блок, куда-то Чехов, Суриков, уже готово место для зодчего Василия Баженова на зеленом пригорке у Боровицких ворот, где появится очередное произведение Церетели.

Сегодня все: от вновь испеченного академика из президентской свиты до школьника, торгующего на проезжей части улицы сомнительными изданиями и «травкой», от обладателей «мерседесов» и «лендроверов» до грузчиков с дипломами инженеров-лазерщиков, от эстрадных див до бомжей – все повторяют в оправдание или в утешение слова о «выживании» в условиях «дикого» рынка. Но ведь если оглянуться на нашу историю, в условиях рынка русская культура существовала всегда. В условиях советского строя – немногим больше 70 лет. Ничтожно малый относительно общей истории человечества отрезок времени действительно вместил множество ошибок. Но он же обладал и такими достоинствами, которые останутся недостижимой мечтой многих и многих будущих поколений: от гарантированного жилья и работы, бесплатного обучения (обязательного для каждого ребенка!) и лечения до права на дешевый отдых и достойную старость.

Стоит также вспомнить, на какую нищету обрекал тот же пресловутый рынок величайших деятелей нашей культуры и как, несмотря на нее, они умели жить и творить по законам совести – не «выживания», будь то Белинский, Достоевский, композитор Варламов, великий наш художник Александр Иванов или тот же Суриков, отказывавшийся от минимального комфорта ради творческой независимости.

И вместе с тем сооружение памятника в любом городе было всегда событием общенародным, широко и свободно обсуждавшимся. Целые тома могут составить истории возведения памятников Минину и Пожарскому на Красной площади (решение идеи и воплощение монумента заняли, в общей сложности, около 20 лет), Пушкину на одноименной площади столицы, Гоголю, великолепную скульптуру которого давно и прочно задвинули с предназначенной для него Арбатской площади в крохотный дворик.

А что говорить о петербургском Медном всаднике, созданию которого предшествовали тома переписки Екатерины II с французскими энциклопедистами, Дидро, самим скульптором. Могла, кажется, императрица самодержавно творить свою волю, но считала подобное, по ее же собственному выражению, «самовольство» недопустимым: памятник – дело всего народа. В нынешнем бурном переиначивании истории стало забываться, что больше всего та же Екатерина гордилась именем Просвещенной Монархини – не самодержицы.

После 1991 года в нашей стране произошла подмена понятий. Освобождение от «идеологического пресса партии» обернулось освобождением от моральных критериев, действительная потребность человеческого общества (глубинная, далеко не всегда сформулированная в словах или даже не осознанная) – удовлетворением физиологических потребностей, не ограничиваемых культурным сознанием.

К культуре, в ее истолковании Далем (или просто русскими классиками), не имеют отношения ни поп-, ни масскультура. Последняя возникает как некая разрядка и противовес предельно внутренне напряженной жизни. Это своего рода физиологическая разрядка. Или иначе – род наркотика, способствующий размыванию духовных ценностей, которые концентрирует в себе из поколения в поколение подлинная культура. Деятельность в культуре – это прежде всего внутренняя позиция художника или писателя относительно современного общества. Она не может по своей сущности применяться к желаниям и требованиям государства, но только к положению и состоянию народа, человека. Приходится констатировать банальное: тем, кого руководители государства причисляют к деятелям культуры, венчают лаврами, превозносят, им одинаково удобно существовать при всех. Собственное благополучие становится мерилом их отношений к происходящему в стране. А относительно этого мерила что могут значить толпы женщин-учительниц в подбитых ветром шубейках, собравшиеся на железнодорожных рельсах с единственным требованием – получить давным-давно заработанные деньги; решающиеся на голодовку работники «скорой помощи»; оказавшиеся без тепла и света жители Приморья, Крайнего Севера, сотен и сотен деревень! Разве не показательно, что НИ на одном фуршете, презентации, сочинском «Кинотавре» не раздалось ни единого звука в их защиту, ни одного человеческого отклика на трагическое положение страны! Никто не отказался от премий или гонораров в пользу очереди ждущих операции на сердце малышей. Ни единого слова!