Элвин Тоффлер - РЕВОЛЮЦИОННОЕ БОГАТСТВО

В последующие два десятилетия высокое качество еще не стало ключевым словом в американском автомобилестроении. Даже сегодня японские «тойоты», «хонды» и «ниссаны» превышают по качеству автомобили, сходящие со сборочных линий заводов Детройта и Европы.

Второй инновацией был промышленный робот. Тут история повторилась. В 1956 году инженер Джозеф Ф. Энгельбергер и предприниматель Джордж Девол встретились как-то за коктейлями и разговорились о научно-фантастической книге Айзека Азимова «Я, робот».

Они вдвоем создали компанию под названием «Унимейшн» (от «универсальная автоматизация») и пять лет спустя представили миру первую работающую модель промышленного робота. «Дженерал Моторс» приобрела его для своего завода под Трентоном, штат Нью-Джерси, но другие американские компании не проявили энтузиазма по отношению к новой технике управляемой компьютерами.

«Мне было трудно найти общий язык с американскими промышленниками, — сказал впоследствии Энгельбергер. — Зато японцы буквально ухватились за это изобретение. Вот почему роботехника превратилась в семимиллиардную индустрию, господство в которой принадлежит Японии».

Согласно данным Японской ассоциации производителей автомобилей, в 1965 году «новые технологии… стали главным приоритетом». К 1970 году внедрение цифровой технологии, главным образом импортированной из США, «в короткое время привело к компьютеризации всего производственного процесса», причем роботы «постепенно ликвидировали потребность в участии человека при производстве опасных работ…».

К концу 1970-х годов, по словам Джона Куковски и Уильяма Р. Болтона, составивших отчет для Японского оценочного центра, «Япония была мировым лидером в роботизации конвейерного производства, а в 1992 году она располагала 69 процентами всех промышленных роботов в мире, в то время как в Европе их было только 15 процентов, а в США — 12».

Вооруженная этими и другими наукоемкими инструментами Япония менее чем за десятилетие начала удивлять мир не только высококачественными товарами, но и такой продукцией, которой мир еще не видывал.

Вскоре такие названия, как «Сони», «Фуджицу», «Хитачи», «Тошиба», «Мицубиси», стали известны всему миру. В 1957 году «Тойота» экспортировала в США ровно 288 автомашин. В 1975 — м она опередила европейских конкурентов и стала бестселлером среди зарубежных брэндов в США. В 2002 году американцы купили 1700000 японских автомобилей, в том числе многие, произведенные на американских заводах, которыми управляли японцы.

Комбинация американского технологического знания, американского стремления покупать японскую продукцию, японской находчивости и сообразительности плюс недооцениваемой изобретательности впрыснула мощную дозу адреналина в экономику Японии.

Пока ее предприятия выпускали такие потребительские товары, как видеомагнитофоны, телевизоры, видеокамеры и стереоприемники, Япония агрессивно вторглась на американский рынок полупроводниковых микросхем и компьютерных комплектующих, двигая вперед наукоемкое производство.

К 1979 году Япония была основным конкурентом Ай-би-эм в производстве компьютеров, и книга под названием «Япония как номер один» привлекла к себе внимание по обе стороны Тихого океана. В ней успех японских корпораций приписывался прежде всего жажде знаний и акценту на подготовке рабочей силы, которая включала в себя привлечение иностранных консультантов и массовую стажировку кадров в самых престижных мировых центрах наукоемкой технологии.

Первый секрет японского успеха — «ученье, ученье, ученье». Второй — творческое коммерческое применение нового знания. Третий — скорость.

Таким образом, к началу 1980-х годов японская технология производства микросхем развивалась так стремительно, что Вашингтон ввел ограничения на импорт японских полупроводников.

Автомобили, бытовая электроника, компьютеры, чипы, копировальные машины… казалось бы, ничто из этого не было важным для жизни крестьян. Или же для борьбы с бедностью.

Однако это не так.

Чудо японского высокотехнологичного производства привело к притоку в страну такого обилия денег и так высоко подняло иену, что японские компании начали активно инвестировать в производственные мощности Тайваня, Южной Кореи, а затем и Малайзии, Индонезии и Филиппин, помогая ускорить процесс развития в регионе, который вскоре получил название Новых Индустриальных Стран.

Другими словами, Япония начала размещать свое низкотехнологичное, малоценное производство в соседних странах с дешевой рабочей силой, оставляя себе наукоемкие операции.

Япония была не единственной страной, которая отрыла путь потоку прямых инвестиций в Азию. Однако к 1980-м годам именно Япония, согласно данным исследования, проведенного библиотекой Конгресса США, «вытеснила США как основного поставщика инвестиций и экономической помощи в Азиатско-Тихоокеанском регионе». В период 1980–2000 годов Япония вложила более 123 миллиардов долларов в экономику своих азиатских соседей.

Трудно точно определить, сколько новых предприятий и рабочих мест в этих азиатских странах обязаны своим возникновением инвестициям Японии, Америки и Европы. Следующим шагом явились финансовые вливания Южной Кореи и Тайваня в своих более бедных соседей, приведя в движение цепную реакцию развития, распространившуюся из США в Японию и затем в другие страны.

Результатом; стал поток миллиардов долларов, влившийся в аграрные экономики региона, где располагались самые бедные страны мира.

В каждой из стран, куда поступали эти деньги, мы наблюдаем в действии один и тот же классический процесс — перемещение рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность. В 1970 году в Южной Корее в сельском хозяйстве был занят 51 процент рабочей силы. К 2000 году эта цифра упала до 9 процентов, а занятость в промышленности выросла до 22 процентов.

За тот же период на Тайване число сельскохозяйственных рабочих снизилось с 37 процентов до 7 процентов, а число промышленных рабочих увеличилось до 35 процентов. В Малайзии количество сельхозработников сократилось с 50 процентов до 16, а число индустриальных рабочих увеличилось до 27 процентов. Подобные перемены, хотя и не столь масштабные, произошли в Таиланде, Индонезии и на Филиппинах.

В каждом случае речь шла не только о перемещении денег. Вместе с деньгами в бедные страны приходило то, что экономист Уильям Истерли, бывший сотрудник Всемирного банка, назвал утечкой, — распространение знания, причем не только о технологиях, но и о финансах, рынках и маркетинге, о правилах импорта и экспорта и вообще о бизнесе.

Совокупный эффект массовой передачи мастерства и ноу-хау, соответствующих индустриальной эпохе, состоял в том, что огромное число беднейших людей вырвались из тисков жесточайшей бедности. Конечно, людям с полными желудками переезд в городские трущобы вряд ли покажется прогрессом. Но для большинства миллионов азиатов, изгнанных с земли засухами, голодом и болезнями, возврат туда был бы гораздо худшим вариантом. Они хорошо это понимали.