Элвин Тоффлер - РЕВОЛЮЦИОННОЕ БОГАТСТВО

Процесс, в ходе которого страны, вступающие в экономику знания, переводили часть своего производства в бедные, в основном аграрные страны от Азии до Латинской Америки, возымел важные последствия.

Для принимающих стран это означало увеличение средней продолжительности жизни, снижение детской смертности, уменьшение темпов прироста населения, что является ключевым фактором в уменьшении бедности. В период 1960–1999 годов производство питания надушу населения в мире выросло почти на 25 процентов, а число людей, потребляющих менее 2100 калорий вдень (порог недоедания), сократилось на 75 процентов.

Не случайно примерно за тот же период население Восточной Азии, начав с очень низких показателей, в 400 раз увеличило реальный среднедушевой доход.

Успехи, достигнутые этими и другими бедными странами и не только в Азии, но также в Латинской Америке и повсюду, не являются результатом милосердия мира богатых. Внешние вливания капитала, сопровождаемого потоком соответствующего знания, не были бы столь эффективными без ума, энергии, упорной работы, идей, предпринимательства и борьбы лидеров и простых людей в самих бедных странах.

В целом мы наблюдаем замечательный пример кооперации экономик, который в силу непредвиденных и ненамеренных действий дал реальный эффект, и не только в Азии.

Однако возникает важный вопрос: в какой мере был бы достигнут этот прогресс в преодолении бедности, имевший место в последние десятилетия, не будь изобретен компьютер и не появись на мировой арене система революционного богатства?

Этим витающим в воздухе вопросом дело не ограничивается. Ничто из того, что мы видели, не объясняет в полной мере бурный подъем Азии, как и того, что произойдет в дальнейшем, когда на мировую сцену ворвутся Китай и Индия.

Много было написано о диккенсовских ужасах раннего индустриального общества, и многое из этого применимо к жизни сегодняшних бедняков, в том числе тех, кто перебрался в перенаселенные города богатого мира. «Левые» часто критиковали промышленный капитализм с экономической точки зрения, предлагая внедрять плановую экономику и налаживать социальную защищенность, чтобы обезопасить общество от «бумов и кризисов». Критиковали также катастрофические последствия промышленного производства для окружающей среды. «Правые» критиковали капитализм с культурных и религиозных позиций, романтизируя прошлое и нападая на индустриальную модернизацию. Нередко, как во времена луддитов, технология становилась козлом отпущения.

Сегодня многие подобные аргументы выдвигаются против наукоемкой системы богатства и сопутствующей ей цивилизации. Зачастую эти возражения формулируются буквально в тех же выражениях, как будто ничего не изменилось за прошедшие полвека — период, отмеченный самыми стремительными и глубокими глобальными сдвигами в истории бедности.

До сих пор мы наблюдали линейные перемены. Первая волна, затем Вторая волна в точности соответствовали традиционному представлению о том, что путь из бедности должен проходиться странами последовательно. Но сегодня перемены происходят гораздо быстрее. Чтобы адаптироваться к ним, компании должны заменить последовательные шаги в принятии решений и производстве новыми способами, основанными на синхронности. Не нужно ждать, когда завершится одна часть работы, чтобы приступить к следующей. Необходимо производить их одновременно и быстро объединять.

Именно так поступают сегодня Китай и Индия. Они не желают дожидаться завершения индустриализации Второй волны, чтобы начать развитие в духе Третьей волны.

Результатом является стратегия параллельного развития, причем некоторые стадии этого процесса эти страны могут и пропустить.

То, что мы наблюдаем в этих странах, сельское население которых формирует основной контингент глобальной бедноты, есть не что иное, как величайший эксперимент по снижению бедности с начала времен.

Через четыре года после того, как Дэн Сяопин принялся освобождать Китай от железных объятий антикапитализма, в октябре 1983 года в Пекине прошла конференция политических лидеров под руководством премьера-реформатора Чжао Цзыяна, который созвал ее для обсуждения концепции Третьей волны в том виде, в каком она была представлена в нашей одноименной книге.

Некоторые из участников конференции, опасаясь хоть на шаг выйти за пределы марксистской теории, говорят, обратились через голову Чжао к тогдашнему генеральному секретарю коммунистической партии Xy Яобану, чтобы узнать его мнение относительно высказанных на конференции предложений. Будучи в определенном смысле либералом, Xy ответил им такими словами: «Слишком много людей в партии боятся новых идей».

С тех пор верховные вожди Китая — и миллионы их последователей — горячо поддерживают идею о том, что Китай должен сосредоточивать свои усилия не только на индустриализации. Одновременно и как можно быстрее следует строить наукоемкую экономику, стараясь там, где возможно, пропускать традиционные стадии индустриализации.

Вот почему Китай запускает в космос астронавта, вот почему он стремится стать «биотехнологической сверхдержавой», вот почему всего за несколько лет в стране стало насчитываться 270000000 владельцев сотовых телефонов и 80000000 пользователей Интернета.

Вот почему Китай пытается установить собственные технические стандарты для DVD-плейеров, микросхем и компьютеров, причем не только в протекционистских целях, но для того, чтобы в будущем воздействовать на технологический прогресс в глобальном масштабе — как в XIX веке это делала Британия, а в XX — США.

Вот почему Пекинский центр генных исследований поразил весь мир, в рекордно короткий срок расшифровав генетический код риса. Вот почему, в то время как Белый дом под управлением Джорджа Буша замедлил медицинские исследования, жестко ограничив бюджетные ассигнования на исследования стволовых клеток, Китай агрессивно вторгается в эту область нового знания.

Вот почему, согласно обозревателю «Нью-Йорк таймс» Томасу Фридману, китайский город Далян превращается скорее в научный центр, чем в производственную базу. «Нет, — пишет он, — здесь не только делают теннисные туфли. Обратитесь за информацией на этот счет в „Дженерал Электрик“, „Майкрософт“, „Делл“, „Хьюлетт Паккард“, „Сони“ и „Аксенчер“, которые обеспечивают технической поддержкой азиатские компании и открывают научно-конструкторские центры программирования».

Вот почему Китай ежегодно выпускает 465000 инженеров и ученых и предпринимает постоянные усилия, чтобы возвратить домой тысячи китайских ученых, работающих в США.