Элвин Тоффлер - РЕВОЛЮЦИОННОЕ БОГАТСТВО

И вот почему сотни мультинациональных компаний устремились в Китай, чтобы открыть там свои исследовательские и конструкторские лаборатории — число новых ежегодно составляет около 200. Как говорит руководитель Пекинской лаборатории компании «Майкрософт» Гарри Шам, «нигде во всей вселенной не найдется такой концентрации интеллектуальной мощи».

«Двухколейная» стратегия Китая — предоставление дешевой рабочей силы и одновременное строительство научного сектора — осуществляется в условиях ослабления централизованного планирования, делегирования полномочий регионам и органам местного самоуправления, расширения рыночной активности и, главное, увеличения экспорта.

Эти перемены сопровождаются массовой безработицей, социальным расслоением и недовольством граждан, и все эти явления имеют тенденцию к обострению. Китайские лидеры вполне обоснованно ставят во главу повестки дня стабильность.

Как мы увидим ниже, властям приходится испытывать серьезное беспокойство по поводу СПИДа, атипичной пневмонии и других болезней, а кроме того — народных бунтов, причем не на управляемом локальном уровне, а на общенациональном; финансовой паники; экологических кризисов; вышедших из-под контроля цен на энергоносители и угрозы дефицита топливных средств, а также и углубления пропасти между поколениями, не говоря уже о нестабильности в отношениях с Тайванем. Хуже того, кризисы могут возникать одновременно; только очень наивный человек верит в то, что революционные перемены развиваются линейно.

Однако китайские лидеры отдают себе отчет в своей исторической миссии — покончить с массовой бедностью, которая была свойственна Китаю на протяжении последних 5000 лет. По данным Всемирного банка, после 1979 года доходы 400000000 китайцев — больше, чем все население Южной Америки — оказались выше черты бедности.

Как часть этого достижения следует отметить и такой факт: число людей, страдающих от наибольшей нищеты, не имея не только достаточной еды, но даже одежды, сократилось с 200000000 в 1984 году до 29000000 сегодня.

Как говорит известная поговорка, стакан может быть наполовину пустым, но надо иметь в виду, что до последнего времени у многих из этих людей вообще не было стакана. Как и будущего.

Стратегия «двухколейного пути» используется не только в Китае, Еще одна обширная территория бедности — Индия.

Невысокий мужчина с дружелюбным лицом и копной длинных серебряных волос поднялся на сцену, прикрепил микрофон к своему серому френчу, как у Неру, и начал свою речь таким тихим и мягким голосом, что слушателям, несмотря на установленные в зале громкоговорители, пришлось напрячься, чтобы услышать его. Это было в 2003 году на конференции в Нью-Дели под названием «Индия: гигант или карлик?».

Имя Абдула Калама, сына обедневшего кораблестроителя, за пределами Индии известно мало. Калам — мусульманин в индуистской по преимуществу стране, бывший руководитель индийской программы запуска искусственных спутников, ракетостроения и ядерных исследований. И еще он президент Индии.

Калам не управляет страной — это делают политики. Но он — обожаемый символ успеха в борьбе с бедностью и достижения межконфессиональной гармонии. Еще он соавтор книги «Индия 2020: взгляд в новое тысячелетие».

Во время нашей с ним беседы в его президентском дворце Калам сказал, что приоритетным проектом для него является связь. Не между технологиями, а между деревнями, маленькими, отдаленными друг от друга селениями. Калам разработал программу замедления урбанизации через слияние деревень — территориально, экономически, электронно, то есть в смысле приобщения их к знанию.

В противовес мнению, будто передовые технологии никак не помогают бедным, именно наукоемкая экономика и связанные с ней технологии пробудили Индию от полувековой постколониальной спячки, помогли расстаться с бедностью более чем 100000000 индийцам; по уровню развития Индия, по некоторым оценкам, отстает от Китая всего на 10–15 лет.

Это отставание, как считают некоторые эксперты, может быть преодолено благодаря трем преимуществам, которыми обладает Индия. Первое — широкое распространение английского языка, которое облегчает установление контактов и налаживание связей с англоязычным миром. Второе — Индия менее зависима от экспорта, чем Китай, и, таким образом, менее уязвима для валютных и прочих рисков. Третье — это менее авторитарное, относительно открытое общество, более восприимчивое к инновациям.

Сегодня мировая печать горячо обсуждает разительные перемены, вызванные аутсорсингом в Индию из США и других стран. Истории о том, как высокотехнологичные рабочие места перемещаются в Бангалор, Хайдерабад, Пуну, Гургаон, Джайпур, печатают на первых страницах газет всего мира. К 2004 году Индия зарабатывала 12,5 миллиарда долларов в год, обеспечивая персоналом колл-центры, офисы, бухгалтерские отделы, создавая программы для компьютеров и проводя финансовый анализ для американских и других фирм.

Однако обвинения в том, что аутсорсинг лишает рабочих мест американцев, не учитывают обратный эффект этого явления. «Лос-Анджелес таймс» пишет: «В Бангалоре можно найти достаточно свидетельств того, что аутсорсинг является благом для США. Хорошо оплачиваемые сотрудники, получая свои деньги, возвращают их американским или европейским компаниям». Это они делают в таких местах, как «Бангалор централ» — новый мегамолл, где продают товары таких брэндов, как «Ливайс», «Поло», «Лакоста» и «Жокей».

Бум аутсорсинга — а с точки зрения Индии инсорсинга — вряд ли будет разрастаться с прежней скоростью, но он уже помог создать новых богатых — молодых людей среднего класса, сосредоточенных на сегодняшнем дне и более сообразительных, чем старшее поколение.

Выборы 2004 года возродили на политической арене Индии партию «Индийский Национальный Конгресс», чье квазисоциалистическое прошлое заставляет ее консервативно рассматривать развитие как строительство и эксплуатацию дымящих фабрик и заводов, а не как переход к наукоемкой системе богатства. Однако даже политические ортодоксы, в том числе коммунисты, теоретически находящиеся ближе к левому крылу, чем Национальный Конгресс, пересматривают свои взгляды.

Один журналист недавно упрекнул коммуниста, главного министра штата Западный Бенгал, где находится Калькутта, в том, что его партия «помогала протестовать против пришествия компьютеров».

И вот ответ министра: «Это было в 1970-х, и это было глупо, глупо. Тогда собирались внедрять компьютеризацию в банках и страховых компаниях. Их служащие протестовали, и мы их поддерживали… Сегодня все поняли, что мы вступили в эпоху, когда индустрия должна строиться на талантах». Теперь даже Калькутта, некогда мировой символ городской нищеты, достигла того, что к ней проявила внимание компания Ай-би-эм.