Жорж Сименон - Новые парижские тайны

— «Помидор»! Помнишь на Соне! Те люди, что дали нам сахарного песку для клубники.

Но на «Помидоре» не видели нас и проплывали мимо. Для них мы теперь были просто пешеходами.

— А не съездить ли нам завтра в Фекан взглянуть, как там продвигаются дела с нашим судном?

На этом новом судне, «Остготе», построенном специально для плавания по морю, мы и прожили последние три года во Франции, Бельгии, Голландии, Германии, Норвегии.

Ходить по нему можно, только пригнув голову, а к этому нелегко привыкнуть. В северных портах из-за приливов и отливов вы встаете за ночь раза три-четыре, чтобы проверить швартовы.

Бывают дни, когда из-за бортовой качки разом слетают с плиты все кастрюли и в шкафах бьется посуда.

Зимой мы каждое утро обкалывали лед с корпуса судна. Из-за негнущихся заледеневших концов, с которыми нам приходилось иметь дело, руки у нас покрывались волдырями.

Мы по-прежнему живем на судне. И я надеюсь, что еще долго окна моей парижской квартиры будут заклеены серой бумагой.

Туризм? Теперь я вижу, что о нем-то я почти ничего и не сказал. Зато рассказал о дожде, холоде, жаре, комарах, о потрескавшейся и содранной коже на руках, об изнурительных переходах.

Может быть, именно в этом приключенческая героика и привлекательность жизни на воде.

Кто не совершал в воскресный день прогулок по реке? В окрестностях Парижа вы через каждый километр натыкаетесь на понтон — деревянное сооружение, покрытое лаком, с мачтой, на конце которой развевается вымпел какого-нибудь клуба.

Мужчины в белых брюках и молодые женщины в светлых нарядах на всевозможных лодках преимущественно с английскими названиями кругами плавают между двумя мостами, двумя шлюзами.

Стоило ли об этом говорить? Не лучше ли мне было подробнее остановиться на приключенческой стороне плавания?

Приключение, Доступное каждому! Ведь вовсе не обязательно стараться сразу объехать всю Францию. Есть маршруты и для тех, у кого в распоряжении всего одна неделя, и для тех, кто располагает тремя или шестью месяцами полной свободы.

Можно отправиться в Бельгию, Германию или Голландию.

А знаете ли вы, сколько денег ушло у нас на бензин за все время плавания? На десять километров расходовался примерно литр с четвертью. Мы прошли около трех тысяч километров, это притом, что нам пришлось сделать не один крюк.

Итак, меньше тысячи франков. Сюда же входит стоимость масла. Во столько обошлась перевозка трех человек, нашей чудовищных размеров собаки, оборудования и вообще всего нашего домашнего хозяйства!

Можно устроиться получше, лодку взять побольше. Но не следует забывать, что и цена тогда возрастет в геометрической прогрессии. На судно, всего лишь на два метра длиннее нашего, уже потребуется двигатель в шесть л.с. На судно длиной семь с половиной метров нужен двигатель в десять л. с, это значит, что при одной и той же скорости расход бензина увеличится до пяти-шести литров в час.

Впрочем, какое это имеет значение? Не важно, каким будет это судно, — важна сама жизнь на воде.

Осторожнее! Это сущий вирус! И не думайте, что от него так просто избавиться.

Прощайте, гостиницы, семейный пансион в горах, вилла на берегу моря!

Каждое лето вас будет тянуть к воде. И каждым летом вам будет хотеться приобрести судно побольше, побыстроходнее, на котором можно выйти в море.

Ибо после реки и канала для вас наступит черед моря с его безграничными возможностями.

Вы станете совершенно свободно, как на своем профессиональном жаргоне, изъясняться на языке речников и моряков. И когда какой-нибудь тщедушный господин с набережной спросит у вас:

— Тяжело управлять штурвалом?.. А за какую веревку надо потянуть, чтобы поднять парус, за эту?.. — Вы ответите, как Жорж, — одним словом или кивком головы.

И вы поймете, что есть только один вид судов: судно, на котором живешь, судно — home, плавучий дом, гнездо, где в непогоду, когда грохочет гроза и бушует море, у тебя есть свой собственный сухой и теплый угол.

На борту «Остгота», июнь 1931

«Сегодня утром на улице Рокетт совершено преступление; уголовная полиция, которая ведет расследование, обнаружила, что…»

Никогда раньше публика до такой степени не интересовалась преступлениями; в газетах для них отведены специальные рубрики, известные писатели пишут отчеты о наиболее значительных процессах. Можно сказать, что в каждом номере газеты есть «свое» преступление; всякий раз при этом повторяются слова «уголовная полиция».

Присутствуют эти слова и во всех детективных романах. Но я считаю, что публика или вообще не имеет представления об уголовной полиции, или же это представление ошибочно.

Давайте-ка заглянем туда вместе с вами. Уголовная полиция помещается на набережной дез Орфевр, в огромном здании Дворца правосудия. Внизу, под окнами, течет Сена. На ней видна плавучая прачечная, вдалеке — арки Нового моста и даже, если высунуться из окна, — статуя Генриха IV.

Не ошибитесь дверью. Чуть дальше в здание заходят зарегистрированные проститутки, что придает набережной оживление особого рода.

Пройдем на широкий мощеный двор. Не нужно сразу заявлять, что выглядит он зловеще. Правда, стены домов темные, а на окнах нет занавесок. Но ведь мы только что оставили позади шумные и оживленные остров Сите и площадь Сен-Мишель. Не кажется ли вам, что мы попали в монастырь? Тут прохладно, несмотря на солнце. А может, мы в какой-нибудь провинциальной субпрефектуре? Оставим справа суд для несовершеннолетних — нам там делать нечего. Свернем налево. Вот и первая дверь.

Как вы сказали? Не впечатляет? Черт возьми! Большие серые кабинеты, плохо освещенные и не особенно чистые. Тысячи картотечных ящиков, стоящих вдоль стен до самого потолка. И зеленые картонные папки, словно в нотариальной конторе прошлого века.

Что это? Отдел гостиниц и меблированных комнат, о котором вы наверняка слышали. Его, словно в наказание, поместили под лестницей. Но на самом деле потому, что туда ходит множество посетителей, а многие из них вовсе не горят желанием показываться в кабинетах второго этажа.

Инспекторы выглядят как добропорядочные служащие, не так ли? Некоторые сидят и раскладывают карточки. Другие то входят, то выходят.

Хотите провести эксперимент? Тогда спросите у этого доброго малого с трубкой в зубах, в какой гостинице вы ночевали 29 мая 1930 или даже 1928 года? Через несколько минут в лучах солнца, которое сюда проникает несмотря ни на что, будут стоять клубы пыли. Но он вам ответит. Точно! И даже скажет, с кем…