Андрей Савельев - Послесловие к мятежу.1991-2000. Книга 2

Впрочем, и “демократы”, и “этнократы” больны одной болезнью — ненавистью к исторической России, русофобией. Потому они и сбиваются в стаю в таких объединениях как движение “Реформы — новый курс” (В.Шумейко), Конгресс национальных обществ России (околошумейкинский КНОР), “Сенежский форум” (Р.Абдулатипов), Союз народов России (Ю.Скоков), Союз национальных и патриотических организаций (окололебедевский СПНОР) и проч. Потом эти стаи перерождаются в орды, пытающиеся навязать России вместо нормальной государственности какой-то “квадратный трехчлен”. Эти федерасты и педералисты пытаются выдать свои фобии и филии за норму, а норму представить чем-то постыдным.

Кстати сказать, концепция национальной политики России оказалась разработанной “сенежскими” евразийцами и озвучивалась руководителем Миннаца (НГ 04.06.96). Это уже официальная сдача страны политическим меньшинствам, что не лучше меньшинств сексуальных.

А полуофициальная сдача состоялась еще в Конституции 1993 года. Писавшие ее либо не знали России, либо намеренно унижали ее, включая в текст положение о “многонациональности”, в то время, как русских в России было больше, чем французов во Франции и англичан в Англии. Разорив страну и расстроив правовую систему, “демократы” во главе с Ельциным объявили о необходимости приведения местного законодательства в соответствии с Конституцией в течение трех лет. Это указывает на размах правового произвола и полную недееспособность ельцинистов в вопросе о государственном единстве.

Интересно сравнить политические установки федералистов европейского и американского образца с установками российских федерастов. Вот, к примеру, известный федераст “сенежского” образца Р.Абдулатипов. Он пишет о том, что есть такие народы, духовная жизнь которых заторможена (НГ 18.04.96). Причем, это дает им преимущества приспособления, устойчивости, предсказуемости. Отсюда возникает рациональность поведения, неагрессивный национализм и замкнутость на индивидуальном эгоизме, а все это вместе дает благополучие. Тут, якобы, национальность и гражданство сближаются, становясь равноправными элементами общества и национально-этнического самосознания. Другого рода явление обнаруживает Абдулатипов в российском варианте национального самосознания. Для него здесь возникает эмоциональный тип, характерный для молодых наций, который ведет к ложному представлению о собственной самобытности, к агрессивности. Здесь, декларирует Абдулатипов, “здорового национализма” нет, как не может быть здорового радикулита или холеры. Ну а в Концепции национальной политики Абдулатипов прямо записал: “решительная война против агрессивного национализма”. То есть война России против самой России.

К этому добавим еще и фразу Абдулатипова, прозвучавшую по радио “Свобода” примерно так: “Российская Федерация антиконституционно становится православным государством”.

Мы прекрасно видим русофобский дух этой позиции и попытку подменить норму — здоровое стремление к укреплению собственной нации — патологией. Следствием такого теоретического построения является российский федерализм (федеразм, федерастизм, федерастия), который, в отличие от европейского и американского, не предполагает единого общенационального мировоззрения, а следовательно, не отличим от сепаратизма, расчленяющего страну по этническим улусам.

Именно поэтому оказывается, что федерализм в России (политический, философский и проч.) ничего общего с разделением властей “по вертикали” (то есть с определенной долей самостоятельности низовых звеньев управления) не имеет. Федерализм стал политикой удельного суверенитета, конкурирующего с суверенитетом центрального правительства.

Акакий Акакиевич из гоголевской “Шинели”, отягощенный еще и нерусским происхождением — вот источник федерализма. Именно этот персонаж напоминает нам Рамазан Абдулатипов, вышедший в люди из акушерско-фельдшерских курсов и комсомольской философии. Темы его диссертаций особенно проясняют тщедушность “маленького человека” из национальной глубинки: "Личность в системе национальных отношений развитого социалистического общества" (кандидатская по философии, 1978) "Национальные отношения развитого социалистического общества (духовно-нравственные проблемы функционирования и развития)" (докторская по философии, 1985).

“Маленького человека” на любом посту (а Абдулатипов гулял по коридорам ЦК КПСС, а потом — “демократических” правительств как у себя дома) всегда отличает непреодолимая пошлость. Абдулатипов не понимал, что приличному человеку негоже принимать орден-самоделку "Святого Константина Великого" из рук Зураба Церетели, даже если титул ордена похож на джигитский — "за подвижничество и рыцарский дух, который проявляется во всех их деяниях". Ему невдомек, что со стороны беготня то в Социалистическую партию трудящихся (1992), то в Партию российского единства и согласия (1993), то в Союз мусульман (1995) выглядит просто пакостно. Ему не понять сколь пошло звучит его “я человек с гор” и бабье кокетство кавказским происхождением, нарочитым акцентом, искажениями падежей и окончаний русского языка. Наконец, реакция Абудлатипова на грязную историю вокруг Генпрокурора Скуратова в 1999 просто выходит из ряда вон. Верхом пошлости можно считать заявление Абудлатипова, что Скуратову надо принять ислам — мол, тогда и проблем с адюльтером у него не будет. Так оскорбить Скуратова, так нагло извратить каноны ислама мог только законченный пошляк.

Тут важно понять, что пошляк-мусорщик, пошляк-сутенер, пошляк-журналист еще не так опасны, как пошляк на государственном посту. Федерасты-пошляки на государственной службе строят свою политику так, чтобы вывести контролируемые ими территории из состава России вместе со всеми богатствами. Причем игнорируется тот факт, что богатства эти возникли или были открыты усилиями России в целом при самых незначительных заслугах “титульного” этноса в этом деле. Ну а педералисты просто души не чают в меленьких государствицах и крошечных народцах, ради которых не жалко умертвить русский народ, его историю и его государственность.

Другой формой российского федерализма является попытка отделить экономически более успешные регионы от тех, чье экономическое положение требует постоянных дотаций (с таким предложением, в частности, выступал мэр Москвы Ю.Лужков). Сторонники экономической самостийности регионов прекрасно понимают, что системный кризис в России не позволяет провести такого отделения. Если бы оно все-таки состоялось, в обособленных успешных регионах сразу бы возникло расслоение, воспроизводящее этот системный кризис. Поскольку такое понимание имеется, то можно считать лживость — одним из главных симптомов нашей доморощенной федерастии.