Федор Раззаков - Бандиты семидесятых. 1970-1979

Когда спецназовцы вошли в посольство, первое, что они сделали, – спросили, что делает террорист. Ответ был обескураживающий: «Читает стихи». Это оказалось сущей правдой, в чем «альфовцы» лично убедились, заглянув в приемную: террорист стоял посреди комнаты, держа палец в кольце взрывного устройства, и декламировал следующие стихи:

Стало ясно: у парня явно что-то не в порядке с головой. А это еще больше осложняло ситуацию: поди пойми, что он выкинет в следующую секунду. Спецназовцы предприняли попытку подослать к нему переговорщика, но террорист резко пресек эту попытку, заявив, что, если кто-нибудь приблизится к нему, он немедленно взорвет себя. Тогда было решено использовать слезоточивый газ. Но и с этим вышла неувязка: спецназовец перепутал расположение окон и швырнул гранату не туда. В итоге газовая атака не получилась. Хорошо еще, что террорист оказался человеком с юмором – посмеявшись над горе-метателем, он так и не дернул кольцо взрывателя и вновь заладил старую песню: «Хочу улететь в Америку! Хочу улететь…»

Тем временем за развитием ситуации с Лубянки лично следил Андропов. После того как ему доложили, что газовая атака закончилась неудачей, он приказал форсировать события. Это и понятно: минул час с момента прибытия к посольству спецназа, а воз и ныне был там. Что подумают американцы? Получив команду от Андропова, старший группы Роберт Ивон взял с собой трех бойцов – Филимонова, Шестакова и Картофельникова – и направился прямиком к террористу. Войдя в приемную, Ивон поманил к себе террориста:

– Эй, мужик, иди сюда, поговорим.

– А вы кто такие? – удивился тот.

– Да мы военные. Наша часть здесь, по соседству, – последовал ответ.

– А звание у вас какое? – не унимался Власенко.

– Я – старшина, а ребята мои сержанты.

– Тогда что же с вами говорить, – усмехнулся террорист, – вы же ничего не решаете.

Ситуация явно выходила из-под контроля спецназовцев. Последовала долгая пауза, во время которой Ивон мучительно размышлял, что предпринять теперь. Спас положение сам Власенко. Видимо, этот затянувшийся спектакль ему самому давно надоел, и он захотел хоть с кем-то отвести душу.

– А я поначалу подумал, что вы из милиции. Не люблю я их. Если здесь ничего не получится, пойду и подорву их.

Ивон решил уцепиться за эту тему.

– А чем они тебе не угодили? – спросил он у террориста.

– Избили однажды. Как футбольный мяч катали, гады.

Ивон посочувствовал парню, а потом предложил:

– Да брось ты это дело, Юра. Пойдем лучше посидим где-нибудь, выпьем.

Но парень только мотнул головой:

– Нет, не могу. Не везет мне в жизни: два раза в институт поступал, и оба раза завалили. Да и квартиру мне в Москве надо выхлопотать.

Сказав это, Власенко какое-то время помолчал, а потом вновь начал читать стихи:

На столе в приемной стояла початая бутылка коньяка, и Власенко, дочитав стихи, предложил отпить из нее спецназовцам. Те отказались: мол, не дело это – из горла хлестать, да еще без закуски.

– Ну, как хотите, – сказал Власенко… и выбросил бутылку в открытое окно.

Это не осталось не замеченным с улицы. Один из дежуривших там «альфовцев» – Голов – подтянулся на руках и заглянул в окно. Террорист стоял боком к нему и явно его не видел. Голов вернулся и доложил руководству: можно достать террориста выстрелом в окно. Ему дали «добро». Но ни к чему хорошему этот вариант не привел: пуля действительно попала террористу в грудь, но он, падая, успел выдернуть кольцо на взрывателе, и грянул взрыв. Хорошо еще, что в тот момент Ивон и трое его напарников уже спускались вниз по лестнице, а то бы и им досталось. Как пишет биограф «Альфы» М. Болтунов: «Когда сотрудники во главе с Ивоном вновь вбежали в кабинет, Власенко без чувств лежал на полу. Рядом горел диван. Они пытались сбить пламя. Кто-то из американцев услужливо сунул в руки Картофельникова огнетушитель. Михаил ожидал увидеть мощную струю пены, но огнетушитель лишь зашипел и на издыхании выплеснул пар. „Вот так Америка, – удивился он тогда, – совсем как у нас“.

Впрочем, через несколько минут все было кончено. Власенко отправлен в больницу на «Скорой помощи». По дороге он скончался…»

Следующий случай, о котором пойдет речь, очень характерен для советского времени. Ведь тогда людей, которые позволяли себе публично использовать ненормативную лексику, можно было засадить в тюрьму (была такая статья в УК).

В субботу, 31 марта, жители Перовского района Москвы, включив вечером свои радиоприемники, внезапно услышали на средних волнах вместо любимого «Маяка» каких-то неизвестных радиоведущих, которые представились странными именами Миллиметр, Интеграл и Тройка. В этом, может быть, не было бы ничего предосудительного, если бы эта троица не была под изрядным градусом и не несла всяческую ахинею, да еще сдобренную матом. Это выступление длилось больше часа. На следующий день уже пол-Москвы знало об этом и живо обсуждало услышанное. По тем временам это было нечто: по государственному радио выступали радиохулиганы-матерщинники!

Московская милиция получила задание установить имена радиохулиганов и привлечь их к ответственности. Однако быстро сделать это не удалось. В итоге это разожгло аппетит хулиганов еще сильнее. Субботним вечером 14 апреляони объявились вновь, правда, теперь вещал только один из них – Миллиметр. Но, как и в первый раз, был он пьян и нес в массы что-то непотребное. Как покажет скорое будущее, это станет последним выходом в эфир перовских радиохулиганов. Очень скоро специалисты из службы технического радиоконтроля Государственной инспекции электросвязи Минсвязи СССР засекут их и повяжут. Хулиганами окажутся: 24-летний рабочий (Миллиметр), его одногодок из одного столичного НИИ (Интеграл) и учащийся ПТУ № 38 (Тройка). Все они будут осуждены по статье 206 (хулиганство) к 1 году колонии.

В сегодняшней капиталистической России все иначе: нынче мат несется не только с экранов телевизоров, концертных площадок, но даже с театральных подмостков, и это никого не колышет – ни власть, ни общество. Более того, сегодня любой человек, который выступает против употребления мата публично, называется ретроградом, замшелым «совком». Зато те, кто этот мат всячески пропагандирует и внедряет в общественное сознание, называются прогрессивными деятелями. Один из них – театральный режиссер Кирилл Серебренников, который снял фильм «Изображая жертву», где герои легко оперируют ненормативной лексикой (фильм был удостоен приза на кинофестивале «Кинотавр» в 2006 году). Давая интервью одной российской газете, режиссер так объяснил свое отношение к этой теме: «Это вопрос раздвоенности нашего сознания. Оказывается, в великом и могучем русском языке есть группа слов, которые всем знакомы и многими употребляются в быту, но вот в искусстве их допускать нельзя. Почему нельзя? По-моему, это двуличие и ханжество по отношению к собственной речи. Эти слова – всего лишь эмоциональное обозначение некоторых частей тела и действий, которые они выполняют. Огромное количество интеллигентных и образованных людей пользуются матом. В этом году (в 2006-м. – Ф.Р. ) действительно случился прорыв, и несколько слов русского языка нашли место в тех ситуациях, где они необходимы… То, что мат звучит с экрана, – всего лишь честность перед собой и перед зрителем. Мат – свидетельство подлинности…»