Валентина Полухина - Иосиф Бродский глазами современников (1995-2006)

На каком языке Бродский написал это послесловие? У меня есть этот текст, но только по-английски, и я не помню, кто мне его дал.

Он написал его по-русски, отправил текст в издательство, и я перевела его на французский и вернула оба текста издателю. Мне кажется, что это было весной 1975-го. Книга вышла в 1976 году.

Вы наблюдали его довольно близко. Правда ли, что в любой ситуации он вел себя прежде всего как поэт? Как вы воспринимали Бродского, прежде всего как интересного мужчину или как поэта?

Думаю, что он был и удивительным поэтом, и нормальным человеком. Он любил поесть, любил смеяться, ходить в музеи, любил кошек. Время от времени вдруг он садился за стол и что-то сочинял. Или вообще никуда не ходил. У него был взгляд поэта в том смысле, что он смотрел на вещи и замечал необычное в обычном. У нас были серьезные шутки о деталях обыденной жизни: он был веселым человеком, но охотно подчеркивал главное именно в мелком. Я тогда говорила по-русски совершенно свободно, у нас были взаимные игры слов. Однажды в конце 1970 года мы встретились в Москве, и он говорит: "Знаешь, что я видел по дороге сюда? Стоит грузовик на тротуаре, из него вытаскивают бочки. И я вдруг вижу, что из бочки вылетает рыба и прыгает под грузовик". Это было очень красивый образ, из тех, в которых есть простой и глубокий смысл, которыми мы обменивались все время. То есть он видел жизнь глазами поэта, он умел ловить детали, которые открывают глубокий смысл жизни.

Бродский был весьма непредсказуем. Довелось ли вам испытать это его качество на себе?

Конечно. Я помню, например, как, узнав, что я в Ирландии, он назначил мне свидание в каком-то городе и не появился. Я ездила, ждала его, а он так и не приехал. Он мог опоздать на несколько дней и удивиться, что ты его уже не ждешь. Или попросить, чтобы я познакомила его с каким-то человеком, а потом быть очень грубым с ним. Но я не хочу вспоминать такие примеры.

Это все важно, ибо Бродский-человек не менее интересен, чем Бродский-поэт.

Как вы уже заметили, он был непредсказуем. Мы идем в одну сторону, вдруг он повернул, вдруг исчез, его нет. Вдруг он находится совсем рядом, вдруг другие планы, вдруг… Не было в нем последовательности в отношениях с людьми, по крайней мере с женщинами. И в то же время последовательность была: мы остались друзьями, как будто мы были родными. Это я применилась к его манере, к его характеру. Но не могу сказать, что это было это легко. Кажется, ему было необходимо время от времени обижать человека.

— Какие качества характера Бродского вас восхищали, а какие раздражали?

Восхищал его постоянный интерес к идеям, к высшим человеческим ценностям. Его интерес к реалиям жизни и умение превратить это в сцену, которая имеет универсальное значение. Раздражала именно эта непредсказуемость, ненадежность. И даже грубоватость.

Можно ли эту грубоватость объяснить его советским воспитанием?

Знаете, он был незаурядным человеком, который не зависел от воспитания. Есть и среди русских, выросших в Советском Союзе, очень тонкие, деликатные люди. Нет, это не зависит от воспитания. Или только от семейного воспитания. Вероятно, он был избалованным ребенком. Но недостаточно говорить об этом. Он же был взрослым и выбрал себе такой образ жизни или не мог иначе…

Может быть, потому что он был очень нервным человеком. У него ведь от рождения было больное сердце.

На самом деле он особенно ощущал краткость жизни. При всем при том он был довольно робким человеком. Он был удивительно уверен в себе как поэт: я познакомилась с ним, когда ему было двадцать девять лет, он был как будто еще молодым поэтом, но тем не менее уже окончательно сложился как поэт, считал себя несомненно крупным поэтом, мечтал уже о Нобелевской премии, он мне об этом написал в письме. Но как человек он не был таким уверенным в себе, часто краснел, стеснялся. И у него был какой-то комплекс неполноценности. Он не нравился себе физически. Это, возможно, объясняет его поведение, смесь невероятной нежности и грубости. Он очень нуждался в провокации.

На каких поэтических вечерах Бродского в Париже вы присутствовали? Как принимали его французы? Один из его вечеров 12 июня 1984 года был организован журналом "Континент" и газетой "Русская мысль" и снят на видеопленку итальянским телевидением. Присутствовали ли вы на нем? Был ли он показан по французскому телевидению?

Думаю, что я присутствовала на всех его вечерах. Конечно, есть большие любители стихов Бродского во Франции, среди них и французские поэты, но их немного. На его поэтических вечерах присутствовали в основном русские эмигранты всех поколений, студенты и слависты. Надо знать, что французская поэзия обычно читается не вслух и не публично, а в книгах, в интимной обстановке, каждый читает для себя. Нет такой традиции поэтических вечеров.

Тот факт, что Бродский не знал французского языка и не мог вмешиваться в переводы собственных стихов на французский, помогал или мешал качеству переводов?

Качество перевода в принципе не зависит от этого. Но это, конечно, мешало. Бродский отрицательно относился к Франции, к французскому языку, к французской культуре.

Такая предвзятость не способствовала хорошим переводам или по крайной мере условиям подготовки и издания этих переводов. Он считал, что во Франции нет поэтов. Этой явной неприязнью к французской культуре он как будто заранее создавал условия для неприятия его во Франции. Тогда как его восторг перед англо-американской культурой способствовал его успехам в Штатах. Были и другие причины. Вначале руководил переводами его стихов Эткинд, но через какое-то время они поссорились. Бродский был ужасно недоволен его книгой "Процесс Иосифа Бродского" и недоволен его теорией перевода. Он тогда мне сказал: "Я ему запретил заниматься моими французскими изданиями. Не хочешь ли ты этим заняться?" Я должна признаться, что я отказалась, я не хотела брать на себя такую ответственность, вступать в трудные отношения с Эткиндом, с русской средой и с самим Бродским. Он мне об этом не говорил, но я чувствовала, что ему это, конечно, не понравилось.

Он вам честь оказал, а вы отказались.

Да, я отказалась от этой чести и отказалась даже от переводов. А он просил меня переводить какие-то стихи. Я жалею, что я отказалась, но я тогда испугалась, что перевод никогда не даст полного представления о настоящем размере этой поэзии, как это случилось, например, с переводами Пушкина, которые в основном дают жалкое представление о поэте. Но я потом сделала о нем серию передач по радио сразу после получения Нобелевской премии. Это была неделя Бродского. И я могла это сделать, потому что у меня была уже как раз пленка с Би-Би-Си, откуда я взяла куски из интервью с ним, его чтение и сделала дополнительные интервью о нем с друзьями Бродского.