Александр Анненский - Nаши в городе. Занимательные и поучительные байки о наших за границей

Пролетело полтора месяца. Товар начал прибывать в порт, и тут я вспомнил про такую мелочь, как отсутствие судна. То есть оно должно было быть уже давно, но его не было. Началось все по новой – звонки судовому брокеру, невнятные объяснения…

Всему, даже самому плохому, рано или поздно приходит конец. Когда мое судно все же стало на рейд, я понял, что конец приходит мне. Такой ржавой и убогой посудины я никогда в жизни не видел. Капитан – вечно пьяный немец; старпом – иногда трезвый румын; экипаж – вся Юго-Восточная Азия. Сей «трансатлантический лайнер» до Питера не дойдет точно.

На третий день стали под погрузку. Стоим, а докеры работать не хотят, и ничего на них не действует, жаловаться некому. Сезон отпусков у всех и сразу. За простой судна капают штрафы, виза заканчивается через два дня, а продлевать ее некому: местный МИД весь в отпуске! Здесь вообще белые люди – вещь штучная, а русских нет и в помине, потому и посольство наше отсутствует. Меня самого, кстати, здесь все принимали за голландца.

И вот мучил меня извечный вопрос русского интеллигента – «Что делать?» Выручил датчанин Пол. Он в этой стране жил три года, почти абориген. За стаканчиком вискарика поведал он мне жуткую историю о том, что весь местный порт держит «профсоюз докеров», отморозки конченные, – все их боятся, но без них ничего никто не решает. Руководит ими человек по имени Boss Man . Прям как в кино про Америку и их итальянские «профсоюзы».

Выбор не богат – еду в порт. Офис нашел быстро. Длинный деревянный барак с вывеской (в переводе) «Генеральный Секретариат Профсоюза докеров и портовых рабочих Республики ***». У офиса прогуливаются два здоровенных негра в линялых рубашках с надписью «секьюрити», а вооружены эти орлы ружьями времен англо-бурской войны.

Прорвался внутрь, где и был перехвачен секретаршей с типичным африканским именем Manda . За флакончик «Шанели» она допустила меня к вице-секретарю – г-ну Marsel Zalupa Makumba . Какие странные у них имена – вспомнилась песня Меладзе про Лимбо.

Господин Zalupa оказался человеком дела: доллар с тонны наличкой – и все окей!

Пришлось связываться с Голландией, решать вопрос о деньгах. А грузить предстояло почти 35 тысяч тонн! К исходу следующего дня имел я уже прилично зелени налом. Поехал в «профсоюз». Меня уже ждали и препроводили лично к Boss Man .

Boss Man оказался огромных размеров белый (коричневый от загара) мужик, килограмм на 200 весом, украшенный бородой а-ля Лев Толстой.

Zalupa почтительно стоял за спинкой кресла босса.

Я поставил портфель на стол и говорю:

– Здесь половина, остальное через день.

На это Boss ухмыльнулся в бороду и очень вежливо поведал о том, что его помощник ошибся и назвал не верную цену – я должен по полтора доллара за тонну. Тут-то меня и переклинило – я совершенно непроизвольно заорал по-русски:

– Да что же вы творите, козлы!

То, что случилось дальше, не мог предвидеть никто…

Boss Man одним прыжком вылетел из-за своего стола, сгреб меня в охапку, слегка придушил и проревел:

– Земеляк, б…дь, ру-у-у-ский!!! И я русский, Петренко я, боцман Петренко!

Последующие полтора месяца я помню лишь эпизодично – сплошной пьяный угар. Я прошел армию, работал на железной дороге, но ТАК не пил никогда.

Смутно помню, как подписывал судовые документы не только на первый, но и на второй пароход, а как у меня оказалась продленной виза и как я попал в аэропорт, не помню вообще. Помню лишь боцмана Петренко и его телохранителей с типичными африканскими именами Mudak и Kozel .

В Амстердаме мое руководство встретило меня крайне неприветливо: я полтора месяца не выходил на связь, да и видок был у меня еще тот. А если учесть, что я не знаю, чем все-таки загружены эти два парохода (если вообще загружены!), то позорное увольнение стало навязчивой явью.

Хоть как-то оправдывал меня только тот факт, что деньги за пересортицу нам вернули.

Я сидел в отеле и пытался придумать отчет о работе, когда стало известно, что первое судно пришло в порт. То самое ржавое корыто за полтора месяца доползло до Амстердама, по самое «не могу» груженое отборным какао самого дорогого сорта. Во втором судне, которого я вообще не видел, было тоже самое.

Хозяин сменил гнев на милость и дал мне два месяца отпуска – для поправки здоровья.

P.S. Как уроженец украинского Херсона Николай Поликарпович Петренко почти двадцать лет тому назад попал в эту страну, я так и не узнал.

P.P.S. В Африке на подходе новый урожай какао…

Есть в Северной Америке такое понятие как GARAGE SALE .

Гараж-сэйл по-нашему.

Заключается это мероприятие в том, что владельцы домов иногда наводят в этих самых домах порядок и в субботу утречком выставляют перед домом всякое ненужное им барахло на продажу. Причем за копейки. Продается все – от старых добрых эльпишников и посуды до мебели и спортивных тренажеров.

Решился и я вчера проехаться по округе. Вдруг наткнусь на что-нибудь, без чего жить не могу, но пока об этом не знаю… Подъезжаю к одному сэйлу, выхожу из машины, осматриваю барахло. Среди всего прочего на улицу выставлен офигительный книжный шкаф – деревянный, резной, белый и новый. 50 баксов. (В магазине баксов 500, не меньше). Некая гражданка из наших (курносых) беседует с мужем по мобильнику:

– Сеня, ты обязательно должен подъехать и посмотреть на этот шкаф… Это не шкаф… Это сказка… и к Эммочке в комнату он встанет… КАК ВКОПАННЫЙ…

Я и сам имею некоторое отношение к Одессе и уже начал веселиться…

Сеня, судя по всему, интересуется адресом.

Мадам:

– Щас…

И дальше мадам обращается к владельцу:

– Экскюьз ми… Вот из ё адрес?.. (написано по-русски, потому что именно так и звучало)

Владелец:

– Two thirty two Pheasant Valley.

Мадам кивает головой (ага, мол, поняла) и дальше Сене:

– Сеня, нууу… Это как… ехать к Бэлле… только на втором светофоре направо…

Аут!!!

P.S. А мне-таки повезло. Я купил практически новые горные лыжи SALOMON за 10 баксов (с креплениями и ботинками).

Зима все-таки не за горами…

Преамбула. Живу в Нью-Йорке, в многоквартирной высотке, где полным-полно как белых (в том числе русских), так и негров, малайцев, китайцев, арабов и прочих латиносов. Еще около дома бассейн, а в Нью-Йорке – дикая жара с самого начала лета. Стало быть, за два месяца лежания на берегу бассейна успела загореть совершенно обалденно. Все знакомые и даже незнакомые в лифте на все лады расхваливают мой загар. Привыкла.

Амбула. Вхожу в лифт. По дороге с моего 15-го этажа вниз лифт периодически останавливается и подбирает новых пассажиров. Всех вновь вошедших придирчиво оглядываю и сравниваю их загорелую кожу со своей. Вошедшие безнадежно проигрывают. Наконец последней в лифте появляется молоденькая негритяночка. Автоматически кидаю взгляд на ее ножки-ручки, затем на свои, грустно вздыхаю и так же на автомате выдаю: