Андрей Манчук - Наследники Че Гевары

Кварталы Восточного и Западного Бейрута в целом сохраняют свою конфессиональную специфику — хотя их население молится разным богам на одном и том же, арабском языке. Социология современного Бейрута причудливо делит его на живущие по собственным законам трущобные палестинские лагеря, мало чем отличающиеся от них шиитские гетто, районы суннитской буржуазии и европеизированные христианские кварталы к северо-востоку от центра города. И здесь, и там — другие храмы, другие граффити, другие обычаи, упомянутые цветные ленточки или часовни с богоматерью, и даже другой языковый диалект — в речи христиан традиционно проскакивает множество постколониальных французских слов. Мусульманки в хиджабах разительно контрастируют со свободно одетыми христианскими девушками. Разный образ жизни, разный взгляд на мир и на войну — если жители исламских кварталов закономерно видят виновником своих бед империалистический Запад, то христиане, зачастую, пытаются найти в нем защитника, который позволил бы им отстоять и вернуть свое былое господство над этой страной. Опасные иллюзии, которые очень дорого стоят прекрасной, цветущей земле Ливана.

Политическая система Ливана не имеет никаких мировых аналогов. Англо-французские империалисты, сокрушившие Османскую империю руками арабских повстанцев, пытались навязать этой земле собственное мандатное господство. В ответ они получили партизанскую войну с крестьянами долины Бекаа. Уходя с Ближнего Востока, французы образовали государство Ливан, сознательно отделив его от остальных арабских земель. Действуя по согласованию с местной христианской элитой, которая составляла большинство населения на небольшой территории новой страны, они навязали ее народу конфессиональную систему распределения власти, в целом сохранившуюся до наших дней. Согласно ей президентом страны может стать только христианин-маронит, премьером — мусульманин-суннит, в то время как парламент должен возглавлять представитель шиитской общины. Прочие конфессии, общее число которых достигает шестнадцати наименований, также получили свою часть властного пирога. Их лидеры согласились с этой недемократичной схемой, которая дает им гарантированное присутствие во власти, и до сих пор мешает Ливану превратиться в по-настоящему светское государство. Все политические партии страны официально являются представителями тех или иных религиозных общин — и даже формально «левая» Прогрессивно-социалистическая партия (украинским аналогом которой является не ПСПУ, а Соцпартия Александра Мороза) на деле представляет собой политическое крыло мусульманской секты друзов. Единственная влиятельная неклерикальная сила — Коммунистическая партия Ливана — стабильно набирает на выборах не менее десяти процентов голосов, однако не имеет в парламенте ни одного депутата.

«Религия в Ливане была признаком социального происхождения. Ливанец с рождения принадлежит к определенной религии, которая обуславливает его культурную среду и которая является решающим фактором социальной и политической идентичности. Таким образом, религия является клеймом, которого нельзя избежать в силу характера исторического развития Ливана и его политической системы, которая принимает во внимание граждан исключительно как представителей той или иной религии», — констатирует Август Ричард Нортон в своей книге «Религия и политическая мобилизация ливанских шиитов». Запутанная и архаическая конфессиональная система изначально сделала эту страну разобщенной и всецело зависимой от влияния иностранцев. Она давно не обеспечивает даже формально справедливого распределения власти. Еще начиная с 50-х годов, количество шиитов и суннитов превысило число ливанских христиан, однако принцип формирования властной вертикали так и не изменен. Эта несправедливость стала одной из главных причин гражданской войны 1975–1991 годов. В боях между объединенными силами исламских конфессий, сирийской армией, а также палестинцами, и поддержавшими их левыми — против ультраправых христианских фалангистов, Израиля и стоящего за их спиной западного империализма, погибло 150 тысяч человек. Около полумиллиона ливанцев получили ранения, более 13 тысяч человек побывали в заложниках у враждующих групп. В числе погибших — израильский ставленник, президент Башир Жмайель, суннитский премьер Рашид Карами, сбитый в собственном вертолете, и президент Рене Моавад, который даже не успел вступить в свою должность, взлетев на воздух в кварталах Западного Бейрута. Ливан — пожалуй, самая опасная в мире страна для политиканов высшего ранга.

По окончанию войны в Ливане так и не сформировалась единая централизованная власть, что выражается буквально во всем — от хаоса в политической жизни до хаотичного уличного движения и жилищной застройки. Наряду с местной армией, отдельные территории страны контролируют военизированные подразделения конфессиональных партий и группировок. На Юге Ливана, или в районе Баальбека — штаб-квартиры шиитской «Хизболлы», это параллельное господство носит совсем неприкрытый, очевидный характер. Отряды шиитских партизан ведут собственную войну против ЦАХАЛа, который все еще оккупирует небольшой участок на юге страны. Сам Ливан также находится в состоянии войны с Израилем, который старательно поддерживает внутреннюю дестабилизацию своего соседа.

Долина Бекаа — глубокая впадина между Ливанским хребтом и противостоящим ему хребтом Антиливан. Ее можно объехать в течение двух-трех часов. Снежная стена гор оттеняет сочный зеленый цвет виноградников, среди которых разбросаны небольшие, нередко — пустующие дома. Советские граждане хорошо знали эти места по военным сводкам 80-х, когда в долине Бекаа ежедневно шли ожесточенные бои. В самом ее центре, на подступах к шоссе Бейрут — Дамаск развернулось одно из крупнейших танковых сражений второй половины XX века, а воздушные схватки межу израильскими «фантомами» и сирийскими «мигами» единовременно собирали в воздухе до двухсот авиамашин.

После израильского вторжения, в 1982 году, аятолла Хомейни направил в Ливан несколько отрядов «революционной гвардии», с целью идеологической и военной подготовки шиитских крестьян. Центром деятельности иранских инструкторов стал этот небольшой провинциальный городок на северо-востоке Бекаа. До этого он был известен храмовым комплексом античных времен и грандиозной мегалитической Баальбекской террасой. А также — гашишем, производство которого процветает здесь со времен раннего ислама, являясь традиционной агрикультурой исмаилитских, ассасинских сект. Однако уже в скором времени Баальбек получил репутацию штаб-квартиры одной из самых известных исламистских группировок современности — организации «Хизболла». Той самой «Партии Аллаха», которой так часто пугают нас заголовки европейских и североамериканских газет.