Андрей Манчук - Наследники Че Гевары

Мир Северной Кореи не имеет никаких мировых аналогов. Это нонсенс, недоразумение на политической и экономической карте буржуазной Азии. Страна дворцов пионеров (дворцы вождей обычны и для всех остальных азиатских стран), зажатая между сырьевым безлюдьем Сибири, потогонным муравейником Китая и потребительским адом Японии. Множество могущественных врагов делает ее существование хрупким, и погружает в туман будущее этого мира. Нам нужно смотреть на него теперь, пока он существует.

А раз так, мы хотели бы выработать свой, объективный взгляд — без указанной мифологии и без глянцевой, прикрашенной картины корейской жизни, честно показав проблемы и недостатки, которые бросились нам в глаза. Нам хотелось бы обойтись без хвалебного стиля профессиональных «друзей Кореи», и без недобросовестного злопыхательства, нередкого у предвзятых туристов.

Эти очерки передают личные впечатления автора и никак не претендуют на целостную картину жизни КНДР. Благодаря моим товарищам по украинской делегации, некоторые из которых уже бывали в Пхеньяне, и даже жили в КНДР, я смог лучше разобраться в ряде важных аспектов корейского быта. Однако это лишь показало, как много еще предстоит узнать об этой стране. Хотелось бы, чтобы этот текст вдохновил на знакомство с ней других непредубежденных людей, которым также стоит увидеть весну Народной Кореи.

На пустом аэродроме, прямо у трапа, нас фотографировали для газеты «Нодон Синмун» — местного аналога советской «Правды», самого тиражного из печатных изданий Азии. На каждый десяток жителей КНДР приходится один экземпляр этой газеты. Молодые люди во френчах, с военной выправкой, провели украинцев в таможенный терминал для гостей. Перед поездкой мне прожужжали все уши о запрете на мобильные телефоны. Их якобы обязательно отбирают у каждого, кто рискнул взять в Корею этот аппарат — а потом отказываются возвращать его назад. Действительно, каждая из двух таможенных анкет спрашивала про мобильный телефон, а позже об этом вежливо справился сотрудник корейской таможни. Мифы свободного мира еще жили во мне, и потому я умолчал о своей мобилке, нарушив законодательство Народной Кореи. Впоследствии мне было неловко за этот поступок. Таможенники «самого закрытого государства планеты» не только не обыскали наши личные вещи, но даже не пронесли их через обычный металлоискатель. Занятная параллель с унизительным шмоном на границах ЕС и прочих цивилизованных стран.

Телефон не тронули и потом, в гостинице — нет никаких сомнений, что пресловутое местное КГБ (так часто именуют Министерство общественной безопасности КНДР) не посягнуло на наши беззащитные сумки. Я также уверен, что корейцы вернули бы мне мобильный. Вместе с паспортами, которые были деликатно отобраны при въезде в Народную Корею. Мы не особенно возражали. Документы ни разу не пригодились в этой стране, а нам вряд ли бы удалось найти более надежное место для их хранения.

Автобус увозил нас из аэропорта. Дорога к Пхеньяну тянулась вдоль чеков — полузатопленных площадок, где уже пробивался первый в этом сезоне рис. Красные флаги, подсвеченные утренним солнцем, реяли над нежно-зеленой рассадой. Шесть или семь подобных знамен, воткнутые в сырую землю, рядком стояли у каждого чека. Крестьяне в сапогах и демисезонных куртках пололи грядки и отводили воду из мелиоративных каналов. В их руках были видны мотыги и штыковые лопаты.

У дороги встречались красочные плакаты с ликами Кимов, эмблемой Трудовой партии Кореи, с антивоенной и антиамериканской тематикой. Не так часто, как можно было бы ожидать. Большие баннеры фестиваля «Апрельская весна» мелькали на столбах и украшали автобусы с иностранными гостями. Приуроченное к главному празднику КНДР — дню рождения Ким Ир Сена, больше известному под названием «День солнца», это мероприятие собрало до пятисот иностранных участников. Пхеньян встречал их погодой под стать названию фестиваля — нежным весенним светом и кипенью плодовых садов. Фиолетовые цветы багульника — чиндалле, и желтые заросли форзиции окутывали собой клумбы городских улиц. Громада Триумфальной арки, волшебный крылатый конь Чхоллима были окружены цветущей сакурой, абрикосом и персиком. И даже массивный бронзовый гигант Ким Ир Сен, — «с высоко поднятой рукой» — как точно характеризовал его наш переводчик, как будто выныривал из гущи цветочных зарослей.

Спешащие по своим делам корейцы нередко держали в руках целые ветви этих цветов. Их можно было рвать с деревьев и носить, прижимая к груди, как это делали пионеры, солдаты, юноши во френчах, девушки в строгих длинных платьях и совсем уже пожилые старушки с устремленным в никуда взглядом.

Внешний вид жителей Народной Кореи живо заставляет вспомнить наши пятидесятые годы. Большинство мужчин носит френчи или же «дьямба» — особый костюм, личное изобретение Ким Чен Ира. Эта модификация рабочей спецовки призвана завидетельствовать его близость к рабочему классу страны. Дьямба позволено надевать рядовым корейцам и самому вождю, но она является табу для остальных членов партийного руководства. Женщины носят юбки и блузки старомодного покроя, напоминающие одежды наших бабушек. На некоторых можно видеть цветастые национальные платья, ниспадающие от груди и до самых пяток. Издали кажется, что кореянки, не переставляя ног, плывут над мостовой.

Иногда женщины носят детей на себе, за плечами — корейские гиды очень старались отвлекать от них наше внимание. Трудовая партия формально ведет борьбу против этого «старинного способа», как называл его переводчик Пак. В том числе изготовлением детских колясок, которых тоже хватает на пхеньянских улицах.

В целом корейцы одеты опрятно и без излишеств. Обязательный значок Ким Ир Сена украшает грудь каждого гражданина КНДР — вне зависимости от его членства в Трудовой партии. Значки бывают самого разного образца. Они меняются вместе с модой, и по значку практически невозможно определить социальное положение человека. Значки невозможно купить и почти нельзя получить в подарок. Иностранец может получить их от официальных представителей принимающей стороны. Обыкновенный турист имеет на это не так много шансов. Корейский товарищ, выдавший нам значки с Кимом, высказал недовольство, когда я забыл надеть свой значок на следующее утро.

Феи корейских дорог — девушки в строгой синей форме и фуражках, — регулировали движение на каждом перекрестке столицы. На их работу можно было смотреть часами — настолько отточено и изящно каждое движение тела, каждый взмах руки с милицейским жезлом, и безупречные повороты по часовой стрелке. Спустя час девушки сменяли друг друга, соблюдая особый церемониал, а затем еще полквартала шагали четким строевым шагом. Они смущались и трогательно краснели перед объективами фотокамер. Желая проверить реакцию фей, наш товарищ специально перешел дорогу в неположенном месте — что редко позволяют себе корейцы. Он заработал короткий свисток и укоризненный взгляд регулировщицы. Никаких иных санкций не было, однако этот случай напрочь отбил охоту нахально перебегать проезжую часть.