Суть времени // Альмор - Ковчег // №1

То, что творенье не годится никуда, особенно остро почувствовали в середине-конце XIX века, на фоне кризиса и монархической, и либерально-демократической моделей цивилизации Запада. И вовсе не случайно то, что авторов радикальных расовых теорий, предтеч нацизма Ж.Гобино и Х.Чемберлена, – многие современники считали гностиками.

И также вовсе не случайно в это время массированное обращение Европы к Востоку. Ницше с его Заратустрой лишь один из наиболее ярких примеров. И также вовсе не случайно гностическими мотивами («Человек – то, что надо преодолеть», «Дионис против Распятого») пропитана вся ницшеанская философия.

И опять-таки не случайно именно в это время на историческую арену выходит – в качестве гуманистической альтернативы монархической и либеральной политическим моделям – коммунизм.

Появление оккультного гностицизма в качестве смыслового ядра фашизма в этих условиях оказалось вполне закономерным. На фоне очевидного в конце XIX – начале ХХ века провала либерально-гуманистического проекта организации социальной жизни, в условиях начала советского коммунистического эксперимента, – попытка противопоставить коммунизму его единственного мощного мировоззренческого антагониста была практически предрешена. И воинственный ультрагностицизм фашизма, признаем, сумел продемонстрировать свою силу и свои возможности в человеческом жертвоприношении многих десятков миллионов.

То, что этот ультрагностицизм назвал своим главным врагом именно евреев – тоже, как показывают приведенные выше параллели, вовсе не случайно. Представляется, что историческая преемственность и тысячелетняя длительность европейского в цивилизационном смысле антисемитизма, раз за разом воспроизводившегося в погромных тенденциях даже в тех случаях, когда его действительно осуждала официальная Церковь, – вряд ли могла состояться без эзотерической (прежде всего элитной) ультрагностической подпитки. И здесь нельзя не отметить (хотя, конечно, эту гипотезу необходимо проверять и доказывать), что исторические европейские гонения на евреев, похоже, достаточно отчетливо коррелируют по времени с описанными выше всплесками европейского гностицизма.

В том, что касается современности, радикальный гностицизм приобретает особые позиции постольку, поскольку наиболее мощные смысловые скрепы совокупного «Запада Модерна» обрушиваются, не давая плодоносного потомства и не указуя исторической перспективы.

Если рушатся на глазах перспективы либерального мирового проекта, если христианство буквально на глазах маргинализуется, если коммунистический проект практически сдался без боя, – ультрагностицизм не может не приобрести нового дыхания и новых возможностей.

В новейшее время явно тяготеющие к правой гностике идеи тотальной греховности «дольнего» мира вообще и человека в частности, а также соответствующие мифологии и практики «выхода из зла», «поклонения злу», внеморальной игры на поле между добром и злом, – стали почти обыденной темой философствования, гуманитарной научности и культуры (в том числе масс-культуры) ХХ века.

Конечно, такие темы наиболее явно звучат у идеологов неофашизма. Но это вовсе не маргинальное явление. Замечу, например, что два кумира ХХ века – Карл Юнг и Герман Гессе – находились в весьма тесных отношениях с Мигелем Серрано и были гностиками.

Юнг писал о принципиальной полярности архетипов арийцев и евреев, считал богом новой эпохи гностического демона Абраксаса, в магических ритуалах вызывал дух Василида. Гессе написал подчеркнуто гностический роман «Демиан», где описывает путь героя от Христа к Абраксасу, которому и следует поклоняться. И Серрано восхищается «Демианом» и пишет, что именно через него почувствовал свою избраннность.

Не менее примечательно и то, что, например, скандальный российский «культовый» роман Валентина Сорокина «Голубое сало» – почти полностью выстроен на мотивах ультрагностической эзотерики.

То есть ренессанс современного оккультного гностицизма как «культуры смерти», безусловно, связан с глубоким кризисом главных миропроектных версий гуманизма как «культуры жизни». И на этом фоне гностические идеи буквально «вспухают» в ряде современных политических и идеологических течений.

Это, например, неомальтузианство, социал-дарвинизм и радикальный антигуманистический экологизм в рамках концепции «Устойчивого развития». Так, недавно с трибуны форума ООН по устойчивому развитию прозвучала такая фраза «Человечество – ядовитая плесень на теле Великой Матери-Земли» (отмечу, что вряд ли случайно здесь буквально фигурирует Великая Мать). А еще более известно очень яркое в своей категоричности высказывание, которое приписывают одному из основателей и руководителей Всемирного фонда дикой природы, принцу Филиппу Эдинбургскому: «Я хотел бы в будущей инкарнации возродиться чумной бациллой, чтобы уничтожить человечество» .

В этом же русле находится и европейский так называемый «черный анархизм», для которого очень близок ультрагностический пафос разрушения всеобщего порядка. Явные гностические мотивы присутствуют в некоторых версиях антиглобализма, адресующих к возврату в «примордиальную архаику» и пропитанных антисемитским зарядом борьбы с «глобальным еврейским капиталом».

Но все эти, идеологически ущербные и наивные, современные окологностические течения – не могут не «подбираться под себя» концептуально отработанным, организационно оформленным и политически опытным, оккультным неофашизмом.

Возможность такой интеграции под скрыто-неофашистским знаменем предопределяется еще и тем, что гностицизм за последние десятилетия сумел резко расширить рамки своего присутствия в культурном, научном, политическом, морально-нормативном поле «цивилизации Запада». Он получил очень важный статус реальной массовой респектабельности или даже «модности».

Что такое масс-культура сатанизма, политкорректность к гомосексуализму, легализация и распространение наркотиков (почти обязательные элементы большинства ультрагностических оккультных практик), или признание морали частным делом гражданина? Что такое существенная часть современной оккультно-гностической, в том числе «сатанинской», кинопродукции, или музыка так называемого «сатанинского рока», или огромная, ультрагностическая по сути, волна литературы «фэнтэзи» и «сайенс фикшн»?

Ультрагностицизм пытается находить для себя опоры и оправдания, в том числе, и в новом научном знании. Например, в новой космологии, где «черные дыры», модели «Большого взрыва» или «раздувающихся Вселенных» в сочетании с антропным принципом – интерпретируются в качестве иллюстрации «зла творения» и возможности «инобытия вне проклятого материального мира» . Например, в новой генетике, где обнаружение единого генотипического корня человечества (единственной африканской пра-Евы) – интерпретируется в духе «регрессивного разбавления смешанными браками священной крови божественной изначальной расы» .