Вадим Медведев - В команде Горбачева - взгляд изнутри

Заявление не было оглашено на Пленуме, поскольку сразу же после окончания перерыва проголосовали предложение Политбюро о снятии вопроса об отставке Генсека с обсуждения. Оно было принято подавляющим большинством при 13-ти, по-моему, воздержавшихся. Знакомая ситуация -- шумная критика, а при голосовании -- в кусты.

Разгулялись страсти вокруг вопроса о Шаталине. Незадолго до этого он сам заявил о выходе из партии. Я не одобрял этого его шага, хотя понимал, что у Шаталина после его заявлений другого выхода не оставалось. Предмета для обсуждения на Пленуме не существовало: надо было просто принять решение о его выводе из состава ЦК, как выбывшего из партии. Тем не менее правоверные партийцы настаивали на исключении Шаталина из КПСС. Это было бы хорошей услугой для критиков партии и ничего, кроме злой усмешки и иронии, не могло вызвать. С большим трудом и не без вмешательства Горбачева удалось этого избежать.

Апрельский Пленум ЦК показал, что внутренние противоречия в партии достигли такой остроты, что размежевание становится не только неизбежным, но теперь уже и необходимым. С учетом новоогаревского процесса появилась надежда на то, что можно добиться привлечения на сторону реформаторов значительного, а может быть, даже и основного массива партии.

К этому времени относятся попытки организации реформаторских сил: образование в парламенте РСФСР фракции "Коммунисты России за демократию" во главе с Руцким, создание "Движение демократических реформ" во главе с Яковлевым и Шеварднадзе.

Мое отношение к этим инициативам было неоднозначным. Понимая их мотивы, связанные с неудовлетворенностью обстановкой в партии, засильем в ее многих структурах консервативных сил, я в то же время считал, что не надо уходить из партии, "убегать от Полозкова", а вести работу внутри не за завоевание и утверждение большинства партийных масс на реформаторских позициях. Тогда раскол партии не будет выливаться в создание небольших и далеких от народа группировок, обреченных на незавидное существование, а, наоборот, приведет к отторжению от нее крайних, прежде всего, правоконсервативных сил.

В связи с этим, по-новому встал вопрос о начатой еще несколько месяцев тому назад работе над новой Программой партии.

Мое отношение к работе над новой Программой партии было сдержанным, если не отрицательным (я был избран на съезде членом Программной комиссии). Ведь совсем недавно, на XXVIII съезде КПСС, принято реформаторское по своему духу Программное заявление. Но теперь с учетом того, что в повестку дня встал вопрос о идейно-политическом размежевании в партии, работа над Программой, напротив, приобретала принципиальное значение. Она могла и должна была стать критерием разделения партии на реформаторов и фундаменталистов.

Обсуждение проекта Программы на заседании Программной комиссии состоялось 28 июня. А еще через месяц, 23--24 июля, его обсудили на Пленуме Центрального комитета партии. Это был последний Пленум ЦК КПСС. На нем, пожалуй, было меньше развязной критики в адрес Генсека и Президента: все понимали, что раскол и размежевание не за горами. Явную заявку на лидерство в традиционном крыле партии сделал в своем выступлении Лукьянов.

К тому же незадолго до Пленума опубликованный Указ Президента Российской Федерации о прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в госорганах, учреждениях и организациях Российской Федерации по-видимому, стимулировал некое "сплочение" партии перед лицом нависшей угрозы...

В сфере внешних сношений новоогаревский процесс тесно корреспондировался с участием Горбачева в лондонской встрече руководителей семи развитых стран мира. Примерно к середине мая 1991 года у большинства этих стран сложилось намерение пригласить Горбачева в Лондон. Колебался лишь Буш.

Президент поручил мне с привлечением ведущих ученых и специалистов вникнуть в проблематику возможной встречи с "семеркой", мобилизовать имеющиеся наработки, продумать весь комплекс вопросов от политико-философского обоснования вхождение СССР в мировое хозяйство до конкретных предложений на этот счет.

К подготовке встречи были привлечены видные ученые Абалкин, Аганбегян, Ситарян, Яременко, Мартынов, Кокошин, председатель Внешэкономбанка Московский, заместитель министра иностранных дел Обминский, руководящие работники экономических министерств и ведомств, специалисты. В нашем распоряжении были разработки Явлинского и Аллисона "Согласие на шанс", Европейского банка реконструкции и развития. Брукингского института (США), Института экономических исследований (Германия), Королевского института международный отношений и других исследовательских центров. Каждый из этих материалов имел свои достоинства, но ни один в полной мере не отвечал стоящей перед нами задаче. Регулярно в Волынское-II, где шла работа, приезжал Горбачев, как правило, вместе с Павловым и Щербаковым, а иногда и Примаковым.

Менее чем за месяц была подготовлена развернутая концепция вхождения страны в мировое экономическое сообщество, а на ее основе -- послание Горбачева главам "семерки" с содержательными приложениями, а также устное его выступление на встрече. "Это -- фантастическое письмо -- заявил Буш на встрече с журналистами, получив послание, -- хотя у США существуют некоторые разногласия с отдельными пассажами этого документа".

Горбачев счел необходимым согласовать основные идеи с руководителями республик. Встреча в Ново-Огареве по этому вопросу состоялась в обстановке полного взаимопонимания. Президенту был дан мандат на осуществление его концепции.

В Лондоне Горбачев побеседовал отдельно со всеми лидерами. Что касается основной встречи во дворце "Ланкас-терхауз", то она, по оценке всех ее участников, прошла весьма успешно. Основные выводы из встречи ее хозяин -Дж. Мейджор -- сформулировал на пресс-конференции в виде шести пунктов. По сути дела, это было неформальное коммюнике.

Лондонская встреча, как и предполагалось, не дала нам каких-то непосредственных экономических выгод, но она ясно прочертила перспективу экономических отношений с Западом, стала поворотным пунктом вхождения СССР в систему мировых экономических и финансовых структур и институтов.

Должен заметить, что в дальнейшем обсуждения и переговоры с Западом в основном не выходили из того круга идей и тех параметров экономической помощи, которые были обозначены в Лондоне.

В конце июля я ушел в отпуск и уехал с супругой в Крым, в санаторий Нижняя Ореанда близ Ялты. Конец лета 1991 г. выдался погожим. Изумительная черноморская вода, прозрачный крымский воздух, ежедневные трехкилометровые заплывы, прогулки в горы -- все это настраивало на благодушный лад.