Владимир Попов - Очерк и публицистика. Журнал Наш современник № 2, 2012

А что хотели сделать шкрабы (школьные работники) со школой? В результате многочисленных и не всегда безобидных шараханий советская школа всё же продолжила структурно и методически русскую классическую (дворянскую) гимназию, которая обогатилась опытом подготовки человека к гражданской зрелости не только для выходцев из среды высших сословий, но для каждого.

Известные достижения Советской страны в науке могли быть ещё более внушительными, если бы не обстановка холодной войны, ситуация «окружённого лагеря», система охраны государственных и научных тайн. Такая обстановка приводила к администрированию в науке, которую приходилось болезненно преодолевать.

Назовём и третью характерную особенность советского человека — интернационализм. Рождённый рабочим движением вместе с лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», этот термин был и остаётся самым политизированным, горячим, обоюдоострым. Коммунисты склонны были употреблять его с прилагательным «пролетарский», в отличие от «буржуазного», который нынче превратился в «глобализм».

Но не будем увлекаться «измами». Речь идёт об обыденном «человечьем общежитии». Как жить рядом и вместе людям разных национальностей? Ничего лучшего, кроме дружбы народов, не придумаешь. Это и «придумали» советские люди.

Противники советской власти и социализма по поводу «дутой» дружбы народов СССР нагородили горы чепухи и злобной лжи: не было-де никакой дружбы, одно принуждение и пропаганда: образование национальных республик, областей и округов только заложило бомбу под СССР. Даже эти два тезиса, которые противоречат друг другу, обнаруживают ложь злопыхателей: если было принуждение, зачем же народам, никогда не имевшим своей государственности, предоставлялись автономии, самостоятельность для развития?

А про развитие злопыхатели вообще не упоминают. Как будто не было создания письменности для народов, которые до этого не имели её. Как будто не было роста национальных школ, театров, институтов, даже академий наук. Надо ли перечислять имена национальных артистов, писателей, художников, учёных, которые появились на всесоюзной арене и вместе с русскими именами составляли гордость советского народа? А Дни, Недели и Декады национальных культур в Москве и в республиках!

При неизбежном налёте официальщины и пропаганды при проведении подобных мероприятий, в них бился пульс той самой дружбы, когда завязывались узы личной приязни, деловых и творческих договорённостей.

Такие же процессы происходили не только в эмоциональной творческой среде. Единое экономическое пространство СССР было и единым производственным комплексом, когда освоение северсзв или целины, новых месторождений или прокладка дорог втягивали в себя рабочую силу всех регионов — всех советских людей разных национальностей.

Интернационализм советских людей заметен был по интернациональному составу производственных и иных коллективов, экипажей судов, экспедиций, армейских подразделений, учебных групп, что резко контрастировало с положением в дореволюционной России.

Говорить о росте смешанных браков, как показателе интернационализма, было не принято: тут любовь замешана, а она — вне статистики. И всё-таки как мне, целиннику, не вспомнить, что в Кокчетавской области в годы освоения целины регистрировалось 64 % смешанных браков. Факт вещь упрямая.

К теме интернационализма тесно примыкает тема русского народа. Сколько ни «обнажай» этот вопрос или ни упаковывай его в разные обёртки, всё равно «русский вопрос» высовывается шилом из мешка.

Весь мир советских людей называл русскими. Советские люди нерусских национальностей не только не возмущались этим, но с гордостью признавали своё родство со «старшим братом».

Только после ельцинского «парада суверенитетов» со стороны антисоветских и антикоммунистических сил этой идеологеме был придан ядовитый окрас шовинистической имперскости, чего никогда не было ни у реального русского народа, ни у эфирно-газетного «старшего брата». Наоборот, родственно-бытовая, семейно-сердечная интонация такой идеологической формулы накладывала на реальный русский народ дополнительные этические обязанности помогать «младшим». Это хорошо знали тысячи и сотни тысяч, если не миллионы, направленных в «национальную глубинку» учителей, медиков, агрономов, ветеринаров, инженеров и других дипломированных специалистов. Почитайте биографии появившихся в советское время родоначальников национальных литератур, театра, кино, музыки, изобразительных искусств — у всех вы найдёте благодарственные отзывы о своих русских учителях.

Есть и у меня капелька личного опыта в этой связи. Так случилось, что в мою биографию вплелось пребывание депутатом разного уровня советов одной из национальных республик. Из многочисленной череды обращений граждан вспоминаются, не скажу частые, но бьющие по нервам и вгоняющие в неловкость обращения именно как к представителю русского народа, к «старшему брату», способному, по мнению просителя, объективно разобраться в вопросе, в отличие от охваченных межклановыми амбициями соплеменников.

А что случилось, когда к власти пришли сторонники западных ценностей? Реклама и пиар! Выпячивание себя, своего товара. Учат теперь деток не быть скромными…

Мир внутри меня (эго) и высокое Небо над головой — удивительные, несоизмеримые, несопоставимые и даже как будто противопоставленные друг другу величины. Но довольно метафор! Советский простой человек в идеале должен был соединить земную эгоистическую и звёздную альтруистическую стихии в единой ипостаси. В идеале… Реально, конечно же, были и обожжённые крылышки, и взлёты подвига, и «чего изволите?», и «ты — мне, я — тебе», и стахановцы, и ударники коммунистического труда, и несуны, и бегуны от алиментов, и матери-героини, и пьяницы, и трезвенники, и трудоголики, и тунеядцы… «Ничто человеческое» не было чуждо нам. Но куда был направлен мощный общественно-педагогический вектор, не допускавший ни малейшего колебания стрелки морального барометра? Кто были советские «святые»? Чьи лица с Досок почета торжественно и уверенно утверждали «символ веры» советской «религии» — «Слава труду!» В каждом городе, районе, совхозе, колхозе, на каждом предприятии, в каждом учреждении «канонизировались» имена рабочего и директора, вахтёра и инженера, учителя и врача, учёного и артиста.

Давайте без лукавства, без ехидных намёков на кабинеты, в которых принимались решения, признаем перед своей совестью, что все эти имена были достойны уважения и почёта по своему социально-нравственному облику и заслугам перед обществом. За очень редкими частными исключениями они не подвергались резкому отторжению. Потому что решения в кабинетах не противоречили «народной молве»; наоборот, на ней и на «объективных показателях» результатов труда строились.