Витаутас Петкявичюс - Корабль дураков

Поначалу в действиях Навицкаса я усматривал глубоко законспирированную провокацию, но, посоветовавшись с друзьями, решил, что, может быть, правильно ребята делают, ведь все равно Ландсбергис все отберет, а каким–то образом скрытые суммы, возможно, и сохранятся для общего блага. Тогда на всех собраниях я стал убеждать Бразаускаса и других коллег, что при таких условиях мы обязаны объявить себя оппозиционной партией, что у нас нет иного пути, что, разочарованные нашим бездействием и даже подозревающие нас в сговоре с правыми, партию покидают порядочные люди. Наша партия практически поставлена вне закона, а мы еще пытаемся сотрудничать с ландсбергистами. Какой мазохистский абсурд!

Вспыхивали большие «теоретические» споры, иные возражали, что, перейдя в оппозицию, мы предадим независимость. Особенно противился Ю. В. Палецкис. Он даже создал теорию:

— Называть себя оппозицией еще слишком рано. Литовский народ к этому не готов. У него с 1926 года не было никакой оппозиции иеще долго не будет.

— Юстас, ты где учился истории дипломатии? — съехидничал я. За какую позицию сидел в тюрьме твой отец? Ведь это ландсбергистский бред сивой кобылы.

— Вам за это когда–нибудь придется извиняться, — рассердившись, ответил дипломат.

А когда ДПТЛ (Демократическая партия труда Литвы, бывшая Самостоятельная Коммунистическая партия Литвы) провозгласила себя оппозиционной партией, в самое трудное для нее время этот гигант дипломатической мысли перебежал к социал–демократам, открыто поддерживавшим Ландсбергиса. Требовалось во что бы то ни стало доказывать, что это продажная ложь, что это явное, растущее с каждым днем предательство, готовое продавать своих друзей. При таких обстоятельствах и родилась газета «Оппозиция» как противовес, как последний козырь, который с каждой страницы вместо впавшей в ханжество «Тесы» Шнюкаса кричал:

— Люди, если смертельно необходимо, то можно! Ничего не случится ни с храбрыми, ни с трусливыми. Ну, попугает прокуратура, потаскает по судам, но больнее укусить не сможет. Не те времена.

Оппонируйте, сплачивайтесь, не позволяйте вас стравливать и загонять в необольшевистское гетто!..

С этой идеей я пошел к Бразаускасу.

— Попытайся. Это здорово, я помогу, чем только смогу. Без борьбы они нас всех потихоньку передушат.

Вначале все складывалось наилучшим образом, мы добились тиража 40 тыс. экземпляров. Народ расхватывал газеты и радовался, что закончился гражданский манкуртизм.

Однако Томкус, якобы из–за каких–то несуществующих долгов, прекратил печатать газету, не предупредив заказчика, а в глаза посмеялся:

— Почему я должен поддерживать своих конкурентов?

Мы не сдались. Я влез в долги, разорил семью, но выпуск «Оппозиции» мы возобновили, а ДПТЛ не дала нам ни гроша. Более того, из боязни нас даже лишили помещения в штаб–квартире ДПТЛ.

— Как вы смеете публиковать наш адрес?! Хотите, чтобы нам окна повыбивали? — брызгал пеной Владимирас Березовас.

— Нам стыдно, что вообще есть такая газета, — вторил ему великий политбедолог Альгис Кунчинас и отобрал у нас ключи.

Нам пришлось вторично раздеваться и переселять редакцию в будку сторожа водопровода. Я побежал за помощью к Бразаускасу.

— Я ничего не знаю, — ответил он, — разбирайтесь сами.

Разгоралась упорная предвыборная борьба, а эти двое ДПТЛовских святош, Владимирас Трясун–Осинкинас и Альгис Каросасу–Затычкинзадницас, испугались за два окна. Что это, фантастика или подлинные визитные карточки псевдодеятелей? Дело в том, что к нам потянулись люди. Они пришли в себя, ожили, стали более открытоговорить. Нашему примеру последовали некоторые другие газеты, началась всеобщая атака на ландсбергизм, загнавшая «мессию» И его клику в «парламентскую резистенцию». Итоги выборов были предрешены, а Бразаускас все дрожал:

— Только бы выбрали хоть тридцать наших депутатов, — и представил на съезде список из 35 человек.

— Что вы делаете? — Я несколько раз выходил к трибуне. — уже только потому, что Ландсбергис выдвинул сто одного, мы должны выдвинуть на несколько человек больше.

Кое–как набрали 75 человек. Каросас записал половину своей кафедры, Яскелявичюс собрал всех своих экономистов, уговорил и я нескольких писателей. И все равно списка не заполнили. Несколько мест пришлось отдать другим партиям.

Виноватых не было. Самым виноватым оказался руководитель избирательного штаба Киркилас. На нем Бразаускас и сорвал всю злость:

— Присох, как болячка, не могу отделаться.

Но победа есть победа. Победители своих ошибок не анализируют, но меня прижали финансовые ревизоры, поэтому я пришел к председателю не только для того, чтобы поделится радостью победы на выборах:

— Что будем делать с «Оппозицией»?

— Мы победили, поэтому газету можно закрыть. Она нам больше не нужна.

— Может быть, и так… Но я разорил семью, сам основательно влез в долги…

— Неужели ты пришел к нам на заработки?

Меня этим вопросом он нокаутировал.

— Но у партии есть деньги, чтобы покрыть некоторые долги.

— Что?.. И тебя уже озадачили партийные деньги?

Получив по морде, я снова вспомнил о договорах, написанных рукой Навицкаса. Оказалось, что управляющий каунасским отделением банка «Таурас», утвердивший и скрепивший их печатью, упрятан в психушку, что партийные деньги куда–то исчезли, что Навицкас построил поместье из двух сблокированных домов, и что Бразаускасоб этом ничего не знает. «Все законно», — по–русски оправдался он. За эту тему ухватилась газета «Республика» и выпустила в свет несколько статей под общим названием «Клан».

Так и остался бы я в дураках, «сочинителем сказок», как выразился Бразаускас, если бы не счастливый случай. Когда выполнивший черную работу Маргянис перестал быть нужным Ландсбергису, он оченьскоро ушел на дно и стал распродавать архив контрразведки. Некоторые из этих документов купил и я. Почти все копии договоров Бразаускаса. Если после выхода в свет этой книги начнутся какие–то беды, у меня будет что положить на стол. А тогда об этом я боялся и думать.

Меня вызвал Бразаускас.

— Ты победил в первом туре, даже собрал больше голосов, чем я. —

Я уловил в его тоне какую–то недобрую нотку, но не придал значения. — Нужно в Мариямполе помочь такому славному парню с красивыми усами.

— Байорасу?

— Верно. Нужно сделать все, чтобы тот карьерист и предатель

Ромас Гудайтис не попал в Сейм. В Мариямполе во втором туре будут баллотироваться Бобялис и Палецкис. Делайте все, чтобы и этотперебежчик никуда не прошел. Он очень хотел стать министром иностранных дел, заранее договаривался с Ландсбергисом, но тот его «наколол», дескать, слишком поздно положил членский билет ДПТЛ. ТЫ оказался прав.