Витаутас Петкявичюс - Корабль дураков

Таких спектаклей абсурда Бразаускас создал много. Он, подобно Наполеону, первым ввязывается в битву, а потом смотрит, что из этого выйдет. Когда проигрывает, то обливается перед народом горючими девичьими слезами, а через некоторое время снова принимаетсяза свое: я хороший, очень хороший, но меня никто не понимает…

Но дело есть дело. В то время мы были обязаны хоть на время помириться. Бразаускас подарил мне свою книгу «Развод по–литовски», я ее внимательно прочитал, сделал пометки и сказал, что там многое неверно, перепутаны даты и даже деятели. Вместо меня он во многих местах записал Ландсбергиса, Палецкиса, Шепетиса…

Альгирдас глянул на меня открытым невинным взглядом, усмехнулся и без зазрения совести заявил:

— Не я писал — Жукас.

Но, оказывается, он и тут ошибся. Эту книгу на основе аудиокассет Бразаускаса написали два журналиста издательства «Политика».

Вот тебе на!.. Не я! Его аудиокассеты, его портрет, его подпись, а он даже не знает, что там написано. Это ли не фантастика? Писатель ненормальный, он не понимает дерзновения своего товарища, — может сказать читатель. Но если я напомню, что Брежнев тоже долгое время не знал, что является автором книги воспоминаний «Малая земля», пока ему не сказал об этом Суслов, то станет немножко грустно. В этом мире нет ничего нового. Стоит кому–то заняться чепухой, как в народе тут же вспоминают едкий анекдот: Брежнев умер, но Политбюро еще три дня скрывало от него эту ужасную новость…

— Не я писал — Жукас.

Можно ли после такой исповеди ждать от этого человека честных воспоминаний? Как должно быть, так и будет, а он и далее станет действовать оноло этих воспоминаний, но только так, чтобы ему и другим «соавторам» было лучше и удобнее. Чем он хуже Ландсбергиса, история которого тоже написана заранее?

Когда, защищая министра Р. Вайтекунаса, подал в отставку и я, Бразаускас неожиданно согласился, чтобы председателем Национальногокомитета по безопасности стал тот самый А. Ивашкявичюс, который записал его секретный разговор и передал журналистам, из–за чегопрезидент полтора года на меня давил: когда вы выгоните этого негодяя из партии?

— За какие заслуги? — спросили меня коллеги по Совету обороны. — Неудобно, жалко человека, еще может рассердиться.

О подобной, ничем не оправданной игре судьбами людей можно

писать бесконечно, но наступает время и подумать, а что же заставляло первого человека республики так непорядочно поступать? Врожденное непостоянство? Страх? Забывчивость? Высокомерие или только собственная ощутимая корысть?

Приводя в порядок свои записи и пометки на документах, я пришел к выводу: это переменчиво искренний и коварный, часто выдавливающий из себя слезу актер, еще более искренне убежденный, что он незаменим, избранный народом подлинный католик, честно играющий свою роль в заранее подготовленном сценарии. Если на него находит блажь или он проникнется подкинутой кем–то идеей, то в практической деятельности и в отношениях со своими коллегами он становится непрогнозируемым аппаратчиком, решающим все проблемы таким образом, чтобы они как можно меньше ему навредили или принесли максимальную выгоду.

Не раз все это по–человечески взвешивая и обдумывая, я пытался его оправдывать: может быть, он действительно по–джентльменски все простил и Ю. В. Палецкису, и Р. Гудайтису, и А. Ивашкявичюсу?

Но почему тогда он для раздувания собственной славы воспользовался неудачами, постигшими меня и Байораса? Почему он смешал с грязью такие светлые личности, как Р. Вайтекунас, А. Шлежявичюс, В. Эйнорюс, почему при визите в Израиль наградил орденами всех бежавших от нас еврейских писателей, а здесь, у себя под носом, на празднование своего 75–летия забыл пригласить члена правления нашей партии Й. Авижюса? Это были только догадки, поскольку другая цепочка событий оказалась еще грязнее. Он совершенно перестал считаться со своими бывшими сотрудниками и при ведшими его к власти людьми, он стал унижать соратников и верных товарищей попартии, окружил себя всякими проходимцами, начиная с Бенаса Гедялиса, спаивающего литовцев, и кончая потренировавшимся на полиции безграмотным в финансовом отношении воришкой Йонасом

Уркой, которого специальным декретом внедрил в совет Банка Литвы. Потом началась эпоха банковских крахов и растранжиривания налево и направо огромных, ничем не оправданных кредитов. Всеэто организовали многочисленные дружки председателя Комитета по литу Бразаускаса, как потом выяснилось, «ничего об этом не знавшего».

- Не я писал — Жукас…

Сейчас Бразаускас хнычет, что ему не с кем работать, что приходится опираться на либералов. Видите ли, он представляет умные и хорошие законопроекты, но многие его не понимают и сопротивляются его благородной миссии. Как все это похоже на уже упоминавшегося оторвавшегося от земли божка Робеспьера, когда он на спаде революционной волны обратился в Конвент и заявил: «Что же здесь творится? У французов есть республика, а они требуют хлеба. Только тираны раздают хлеб своим подчиненным. Конституция может дать людям только свободу»…

Правильно. Ведь Альгирдас Миколас пришел, только чтобы спасти Литву, а не раздавать хлеб. Кроме того, он ничего не знал, пока разъяренные крестьяне не напомнили ему об этом, заблокировав дороги кучами навоза…

— Не я сажал эту свеклу — Кристинайтис [25] Министр сельского хозяйства. …

Избирательная система в Литве от первого замысла до принятия законов была и остается порочной, позаимствованной у других государств с плохо известным нам строем. Она не отражает ни традиций нашего народа, ни его устремлений, направленных на управление государством, ни его правовой осведомленности. Правы В. Успаских и Р. Повилёнис, утверждая, что это хитро замаскированная система партократической диктатуры.

В Литве членов различных партий не насчитывается даже двух процентов от общего числа людей, обладающих избирательным правом. Поскольку только партии обладают неограниченной возможностью выдвигать своих кандидатов в Сейм и муниципальные советы, эти два процента и навязывают свою волю остальным девяноста восьми. Это диктатура меньшинства над большинством, поэтому говорить о какой–то демократичности нашей системы могут только те, кто ею пользуется для удержания собственной власти.