Юрий Помпеев - Кровавый омут Карабаха

Одна из беженок, активистка женского движения Санубар Абдуллаева задавалась вопросом; почему мы вместо надежды испытываем разочарование? И обвиняла в преступной самоуспокоенности бакинские власти, не взявшие на себя ответственности за судьбы беженцев. Она пыталась объяснить изгнанным, что «фактическая власть на нашей земле принадлежит Москве, в лице безликого человека, цинично заявляющего моим соотечественникам, что войска в Карабахе находятся для защиты армянского населения, а также предлагающего моим азербайджанцам так называемое временное переселение иа своих деревень, дабы не нагнетать напряженность и раздражение у армян».

Эти слова Санубар Абдуллаевой точно отражали позицию тогдашнего лидера Азербайджана Абдурахмана Везирова. Обращение к двум народам вернуться «к своим очагам с миром и чистым, открытым сердцем» было продиктовано Москвой, чтобы создать идеальные условия для бакинских армян. Некоторые из них продавали свои дома и квартиры за высокую цену и, получив пособие, выясняли максимально благополучные условия в лучших городах России. По сведениям коменданта Особого района города Баку генерал-лейтенанта М. Колесникова, к концу марта 1989 года из 190 тысяч лиц армянской национальности выехало 23 тысячи человек. Из них — семь тысяч в Армению, остальные в РСФСР. Данными о переезде армян в Лос-Анджелес генерал-лейтенант не располагал.

Беспомощность Везирова и других руководителей республики, их наплевательское отношение к собственному народу уже в самом начале 1989 года вели к социально-политическому взрыву. Это прогнозировалось любым непредвзятым наблюдателем. Занимаясь трюкачеством и шутовством вроде компьютеризации и строительства бань в селах, посадки ореховых рощ и бурной деятельностью по возвращению варварски изгнанных азербайджанцев, Абдурахман Везиров не мог ответить на три самых животрепещущих вопроса, во многом определивших ход последующих событий.

Как случилось, что депортация нескольких тысяч азербайджанцев из Армении еще до сумгаитских событий замолчалась и не была предана широкой огласке в стране?

Как случилось, что руководство республики не настояло на открытом судебном процессе над всеми участниками сумгаитских событий, чтобы стало видно, кто есть кто?

Ответ республиканских, уже перестроечных властей только на эти два вопроса помешал бы политическому акробатизму народного депутата Армении Игитяна, который потряс страну и мир, утверждая на Съезде, что тихие, мирные армяне, спеша в числе первых вкусить плоды перестройки, вышли с лозунгами «Ленин, партия, Горбачев», а тут подоспел Сумгаит. Мы не чувствовали, — нажимал Игитян, — что прогрессивная часть Азербайджана, его интеллигенция осудила этот акт насилия. «Если бы это совершили армяне, я бы встал и попросил извинения перед всем советским народом и перед всем миром».

Ответы на два приведенных вопроса, конечно, с риском для будущей политической карьеры (ЦК КПСС и помощники Генсека из армян были в силе и разуме), но зато ради сохранения достоинства народа, заставили бы депутата Игитяна встать и извиниться хотя бы перед азербайджанским и армянским народами. Везиров и его сподвижники на

Съезде в Кремле, выслушивая частые обвинения в геноциде, даже не воспользовались ответом М. С. Горбачева на этот вопрос, прозвучавшим в июле 1988 года: «Геноцид — это определенная политика, расовая, организованная, а не стихийная… Геноцид — это политика уничтожения, сознательно проводимая по отношению к какому-то народу или к меньшинству. Почему же выходку бандитов вы хотите приписать всему Азербайджану? О каком геноциде можно говорить?».

Тем паче, что и Горбачев запамятовал эти справедливые слова, а искаженное представление о «карабахской проблеме» продолжало торжествовать в общественном сознании. В него вдалбливался новый стереотип азербайджанца — фашиста, душмана, панисламиста и национал-карьериста, а главное — противника демократических перемен.

И тут самое время поставить перед Везировым третий вопрос.

Как случилось, что ночное избиение дубинками, изгнание безоружных людей с площади имени Ленина в Баку 5 декабря 1988 года, было замолчано и замято, хотя в больницах оказалось немало раненых?

Более того, Везиров применил тогда репрессивные меры против своего народа, изгоняя людей с работы, раздавая выговора и прочие административные порицания огромному числу неугодных руководителей и служащих. Республиканские средства массовой информации сообщали, что власти преследовали наркоманов, хулиганов, женщин легкого поведения и экстремистов, заполонивших площадь.

И не стыдно было властьимущим такой ложью унижать свой народ? И эта ложь распространялась на всю страну под видом угодной тогда борьбы с неформалами, будто многотысячные массы людей, ежедневно заполняющие площадь и набережную и требовавшие от властей решения карабахской проблемы и прекращения оскорблений в свой адрес, состояли сплошь из экстремистов, мафиози и хулиганов.

Нет, это было гражданское пробуждение народа, который десятилетиями смирялся со злом. И как еще могли обратить на себя внимание люди, терпению которых наступал предел, когда им со всех концов света кричали о Сумгаите, о жертвах-армянах и убийцах-азербайджанцах?! Это была защитная реакция Рза Кули, знакомца Гумилева, рискнувшего жизнью ради сохранения человеческого достоинства.

Первый бюллетень Народного фронта Азербайджана появился лишь в мае 1989 года. В обращении к народу инициаторы НФА весьма сдержанно (в отличие от подобных движений в Прибалтике и той же Армении) нападали на «систему административно-командного социализма» в республике, как бы выделяя ее из системы «революционных идей перестройки», «от принятых радикальных программ, планов и законов». И хотя в обращении раза три употреблялось слово «суверенитет», прозорливому человеку становилось ясно, что примиренчество и половинчатость интеллигенции не сулят монолитного существования новому движению, не помышляющему пока о национальной независимости.

«События в Нагорном Карабахе, — справедливо указывалось в бюллетене НФА, — открыто продемонстрировали неспособность и бессилие бюрократии защитить национальные интересы. 200 тысяч азербайджанцев изгнаны от своих родных очагов, а Нагорный Карабах фактически выведен из республиканского подчинения. На очереди — новые азербайджанские земли. Чтобы продлить свою власть, бюрократия всячески скрывает от народа истинные причины и размеры конфликта, не решается выразить официальный протест против агрессии правительства Армянской ССР». В этом же документе НФА впервые объявлялось, что проблема НКАО — внутреннее дело Азербайджана. «Попытки армянских националистов решить вопрос Нагорного Карабаха в свою пользу с помощью центральной власти безрезультатны и вызывают у азербайджанского народа чувство протеста. Наш народ в борьбе за свои земли рассчитывает только на свои силы и у него их достаточно, чтобы защитить свою Родину». Попытки властей Азербайджана прибегнуть к благосклонности Кремля лидеры НФА как бы не замечали.