Уильям Истерли - В Поисках Роста

Соображения, связанные с избытком рабочей силы, стали одной из причин того, что доноры торопились восполнить дефицит «необходимых» инвести­ций. Ведь если инвестиции не могут обеспечить достаточный рост выпуска для потребления избыточной рабочей силы, безработица будет увеличиваться. На­пример, в отчете Всемирного банка по Египту 1998 г. излагалась известная идея о росте, пропорциональном инвестициям, а затем говорилось об опасности рос­та безработицы до 20 % к 2002 г. (в 1998 г. — 9,5 %), если экономический рост составит только 2 %. Если же рост составит 6,5 % (при помощи более масштаб­ных инвестиций), прогнозировали авторы отчета, то безработица в 2002 г. со­ставит только 6,4 % от всей рабочей силы страны [49]. Предполагать, что низ­кий объем инвестиций автоматически приведет к росту безработицы, — про­сто глупо; при таких рассуждениях опять игнорируется возможность замены средств производства рабочей силой. Когда количество средств производства медленно увеличивается из-за низкого объема инвестиций, то, скорее всего, избыточная рабочая сила будет замещать дефицит средств производства. Кон­цепция избыточной рабочей силы предполагает, что при данном уровне ин­вестиций дополнительные человеческие ресурсы не оказывают влияния на про­изводство. Однако все факты свидетельствуют об обратном.

Каким образом мы могли бы получить ббльшую отдачу от инвестиций? То, что по мере роста экономики необходимость в средствах производства увеличи­вается, сомнения не вызывает. Но причина того, что жесткая связь между инвес­тициями и ростом не работает, заключается в том, что инвестиции в физичес­кий капитал — это лишь одна из множества форм увеличения объема произво­дства в будущем, и все эти формы реагируют на стимулы. Если стимулы для инвестирования в будущее достаточно сильны, то будут возрастать не только инвестиции в физический капитал, но также и темпы внедрения новых техноло­гий (они, как мы увидим в следующей главе, представляют собой важный ком­понент роста). Наряду с инвестициями в физический капитал увеличатся инвес­тиции и в организационный капитал (создание эффективных институтов).

Именно существованием множества факторов, влияющих на рост, объясня­ется то, что взаимосвязь между ростом и инвестициями оказывается довольно неопределенной и нестабильной. Рост при небольших колебаниях остается в пределах средних для конкретной страны показателей, при том что инвести­ции могут колебаться очень сильно. Тем не менее в МФО принято использо­вать отношение объема инвестиций к приросту выпуска, которое выражается коэффициентом ICOR (Incrementment Capital to Output Ratio). Он представля­ет собой обратный показатель по отношению к «производительности» инвес­тиций. Например, в отчете Всемирного банка по Таиланду за 2000 г. было от­мечено, что одним из предвестников финансового кризиса 1997-1998 гг. мож­но считать тот факт, что ICOR «в 1996 г. поднялся почти на рекордную высоту» [50]. Аналогично в отчете Всемирного банка по Африке за 2000 г. низкие или отрицательные темпы роста в странах континента с 1970-го по 1997 г. связыва­лись с низкой или снижающейся производительностью инвестиций «при из­мерении по ICOR» [51]. ICOR приобрел такую самостоятельную значимость, что его зачастую считают независимой переменной, в то время как это всего лишь соотношение двух почти не связанных между собой параметров. Даже если рост снижается по причинам, не имеющим никакого отношения к инвес­тициям (например, плохо управляемая банковская система в Таиланде или на­сквозь коррумпированные правительства в Африке), можно сказать, что рост снизился при неизменном уровне инвестиций вследствие увеличения ICOR — иначе говоря, вследствие того, что отношение темпов роста к инвестициям упа­ло. С равным успехом мы могли бы утверждать, что цена на яблоки снизилась, потому что не изменилась цена на апельсины, а отношение цены яблок к цене апельсинов упало!

Итак, не стоит напряженно высчитывать, сколько инвестиций «требуется» для поддержания данного темпа роста. Вместо этого нам следует сконцентри­роваться на усилении стимулов для инвестирования в будущее и дать возмож­ность разным формам инвестиций работать в полную силу. (О том, как это сделать, я упомяну в конце главы и еще вернусь к данной теме в других главах.)

Проверка связей «помощь — инвестиции» и «инвестиции — рост»

Я могу составить сценарий того, как изменится доход страны в случае, если прогнозы, основанные на дефиците финансирования, верны, и сравнить ре­зультат с реальным положением дел. Модель дефицита финансирования пред­полагает, что объем инвестиций равен объему предоставляемой помощи или даже превышает его. Я буду исходить из консервативного соотношения один к одному. Итак, соотношение инвестиций и ВВП должно увеличиваться в тече­ние исходного года на столько же, на сколько увеличивалось в течение этого года соотношение помощи и ВВП. Затем эти инвестиции будут влиять на уве­личение темпов роста в последующий период. Рассуждая подобным образом, можно предсказывать общий рост ВВП. Чтобы получить рост на душу населе­ния, я учитываю фактический рост численности населения.

Я начну со сравнения фактического среднего дохода жителей Замбии с тем, каким он должен был бы быть после предоставления двух миллиардов долларов в виде помощи, если бы покрытие дефицита финансирования влекло измене­ния, соответствующие прогнозам (рис. 2.1). Сегодня Замбия была бы промыш-ленно развитой страной с доходом в 20 ООО долларов на душу населения, а не на­ходилась бы в положении, в котором она в действительности находится, — од­ной из беднейших стран мира с подушевым доходом в 600 долларов (что на треть ниже, чем в момент обретения независимости). Замбия — один из худших примеров для модели дефицита финансирования, потому что еще до предос­тавления помощи уровень инвестиций в стране был высок, а объем самой помо­щи — огромен. Но уровень инвестиций в Замбии по мере увеличения объемов помощи не рос, а падал, и инвестиции все равно не привели к росту [52].

А как обстоят дела с прогнозом роста для остальных реципиентов помощи, основанной на модели дефицита финансирования? Во-первых, фактические темпы роста в разных странах чаще всего были ниже прогнозируемых. Во-вто­рых, модель дефицита финансирования не помогла определить «суперзвезд» роста. Самые заметные примеры — это предполагаемые лидеры: Гвинея-Би­сау, Ямайка, Замбия, Гайана, Коморские острова, Чад, Мавритания, Мозамбик и Зимбабве. В реальности именно в этих странах рост был, наоборот, катастро­фически низким, несмотря на высокий уровень первоначальных инвестиций и на большие объемы предоставленной помощи. Появление настоящих «супер­звезд» — таких, как Сингапур, Гонконг, Таиланд, Малайзия и Индонезия (по крайней мере до последнего времени они были таковыми), — с помощью мо­дели дефицита финансирования предугадать не удалось. Либо уровень перво­начальных инвестиций в этих странах был низок, либо объем помощи невелик (порой сочеталось и то, и другое). При этом экономика этих стран росла высо­кими темпами. Как видим, между прогнозируемым и фактическим ростом нет практически никакой связи.