Елена Коровина - Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир

Ночью Фальконе проснулся оттого, что огромная белая луна заглядывала в окно. Он забыл задернуть и шторы, и полог кровати. В воображении снова ожила призрачная картина: могучий всадник поднимает на дыбы громадного коня. Вот так когда-то Петр Великий поднял на дыбы всю старую Русь. Вот таким его и надо изваять — в едином порыве, едином движении. И пусть царь не держит никакого жезла — напротив, пусть огромная и мощная рука Петра-защитника прикрывает город от всех напастей.

А постамент?.. Фальконе словно прозрел: никаких колонн! Постаментом должен быть огромнейший камень, ведь само имя Петр в переводе с греческого означает «каменная глыба». И камень этот должен быть похож то ли на вершину скалы, то ли на гребень могучих невских волн.

Подумав о таком грандиозном замысле, Фальконе и сам ахнул. Ну как воплотить подобное? Это же не классический памятник получится, а просто какая-то скульптурная авантюра. А ну как не удастся, сорвется? Тогда его выгонят из России, как несостоявшегося ваятеля. И вся прежняя европейская слава пойдет на убыль. Но отступать поздно — авантюрный замысел уже жжет душу.

Фальконе быстро набросал рисунок. Наутро испросил высочайшей аудиенции для себя и Мари. Екатерина приняла обоих незамедлительно и была в совершенно ином настроении. Придирчиво и внимательно рассмотрела новые наброски монумента, расспросила о величине, материалах будущего памятника. Одобрительно поцокала языком: «Да-да! Порыв, страсть, грандиозность — то, что требуется. И этот охранительный жест императорской руки над городом тоже хорош. Лепите модель, господин ваятель!»

К работам же Мари императрица приблизилась с сомнением. Сверкнув глазами, недоверчиво произнесла: «Неужто хрупкая женщина может рубить мрамор? А ну, снимите перчатки, голубушка, и покажите руки!»

Маленькая Мари, одетая все в то же темное, наглухо закрытое платье безо всяких украшений, растерялась. Она отлично знала, что ее шершавые, мозолистые пальцы с белыми костяшками и синими узлами вен слишком безобразны. Но ослушаться приказа государыни нельзя. И Мари протянула государыне свои большие натруженные ладони.

Екатерина придирчиво взглянула и вдруг неожиданно пожала руку Мари. Та инстинктивно ответила, но, видно, не рассчитала: лицо Екатерины скривилось от боли. «Все! — подумала Мари. — Меня ждет Сибирь!» Но императрица, подув на ладонь, просияла: «Вы выдержали экзамен, голубушка! Теперь я верю, что вы сами, а не ваш учитель делаете все эти преотличнейшие работы. И я рада этому. Мои дворцы требуют множества декоративных и портретных скульптур. Вот вам и поле деятельности!»

И Екатерина, не дожидаясь долженствующих поклонов, быстрым шагом отправилась к статс-секретарю — дел невпроворот. Но пока шла по длинным коридорам, весело и азартно думала, что она, Екатерина, докажет всему миру, что женщина ни в чем не уступает мужчине. Она уже задумала грандиозный проект по созданию женского института в Смольном монастыре. Никогда еще в России не было учебного заведения для девочек, но теперь будет. Вот и талантливая скромница Мари Колло поможет Екатерине в ее идее. Женщина-скульптор — а почему бы и нет? Была же лет двести назад в Италии эпохи Ренессанса скульптор синьора Проперция. Жаль, что никаких ее работ не осталось. Но от Мари Колло может остаться множество работ. Да как только станет известно, что девушка — любимица императрицы, заказы польются рекой. Тогда можно выдвинуть ее и в члены Академии художеств.

Так и вышло. В 1767 году Мари-Анн Колло оказалась академиком. В тот год ей исполнилось всего-то 19 лет. Событие по тем временам неслыханное. Но ведь воля императрицы закон. Зато уж и юная «академичка» старалась вовсю. Работала почти по 20 часов в сутки, создавая все новые работы, в том числе бюсты Екатерины, ее фаворитов Григория Орлова и князя Голицына, цесаревича Павла Петровича, девочек-смолянок, включая юную Наталью Алексееву, которая, как поговаривали, являлась внебрачной дочерью самой Екатерины.

Мари опасалась, как бы учитель не приревновал ее к работе. Но тот, кроме своего будущего Всадника, ничего не замечал — тем более что возникли проблемы с постаментом. Нужен огромный камень, но где его взять? Практичный Бецкой начал убеждать Фальконе использовать несколько валунов, скрепленных вместе. Но скульптор уперся: «Только монолит! И никакой не изысканный мрамор, а мощный, грубый, полный природной силы гранит!»

По всем гранитным карьерам страны объявили розыск подходящего камня. Но нашли неожиданно близко — в деревне Конная Лахта под Петербургом. Осенью 1768 года крестьянин Семен Вишняков сообщил, что в окрестностях деревни издревле лежит гранитная глыба, на которую, по преданию, во времена Северной войны поднимался сам Петр Великий, дабы обозреть местность. Тогда неожиданно началась гроза, в каменную гряду ударила молния. Однако государь не пострадал и даже зашелся хриплым смехом: «Меня Бог бережет!» А вот на граните осталась черная отметина, с тех пор глыбу и величают «Гром-камень».

Фальконе приехал в деревню под вечер. Под заходящими лучами солнца обошел глыбу со всех сторон. Глубоко вросший в землю валун, поросший старым мхом, напоминал то ли пик скалы, то ли пик волны. Это то, что нужно! Вот только тащить глыбу в петербургскую даль — опять же чистая авантюра! Как справиться?! Может, лучше сразу отказаться?.. Но тут последний луч солнца скользнул вверх по глыбе, и в его неожиданном взлете скульптору вдруг почудилось, что лихой конь и всадник в одеянии света поднялись над «Гром-камнем». Фальконе вскинул голову и счастливо заулыбался — Петр I явно подавал знак удачи.

Тащили глыбу весом 1600 тонн, длиной 13 метров, шириной — почти 7, а высотой — 8 метров с чисто русской гениальной смекалкой: огромную деревянную платформу взгромоздили по желобам на железные рельсы, а чтобы облегчить скольжение, подкладывали под тяжеленную платформу бронзовые шары. Катили, конечно, трудно и долго: 400 человек больше полугода. К тому же, пока катили, по дороге и обтесывали. На Финском заливе погрузили на специальную баржу. Когда же наконец доставили в Петербург, Екатерина приказала выбить памятную медаль со словами «Дерзновению подобно» и наградить участников.

Настало время переводить модель в натуральную величину. Но тут возникли трудности с фигурой коня. Теперь Фальконе дневал и ночевал в конном манеже и на выездных треках — зарисовывал лошадей в движении. По взмаху его руки наездники разгоняли коней и поднимали их на дыбы, замирая над невидимой пропастью. Фальконе сделал сотни рисунков и множество гипсовых вариантов. Только к 1770 году работа над огромной гипсовой моделью была завершена. И снова предстояло показать ее Екатерине.