Алексей Колобродов - Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве

Аксеновская фантазия на темы острова-государства (любопытно, что антисоветчик Аксенов выглядит здесь прямым наследником Томаса Мора и компании социальных утопистов, чьи юдоли равенства и братства имели четкую географическую прописку, нередко островную) предвосхищает не новую Россию, а нынешнюю, объединенную Европу. С ее курортным процветанием, апокалипсическим потреблением, смешением языков, идеологическим диктатом леваков-социалистов, беспомощностью перед лицом как мусульманского нашествия, так и своих доморощенных вывихнутых террористов Иванов Помидоровых-Брейвиков. Лучниковская Идея общей судьбы — синоним европейской мазохиствующей политкорректности. (Кстати, в этом ключе характерны антиисламские настроения позднего Аксенова.).

А вот в «Незнайке на Луне» дан подробный образ и анализ сегодняшней России — во многих чертах устрашающе прямой и детальный. Мысль не моя — внук писателя Игорь Носов, автор нескольких римейков о Незнайке, в публикации «МК» с характерным названием «Папа Незнайки предсказал лихие 90-е», говорит: «Вообще Носов опередил время. „Незнайка на Луне“ — фактически описание того, что произошло с Россией в 1990-е годы. Он описал дикий капитализм, где никто не соблюдает законов. Помните, у деда было Общество гигантских растений? Оно сильно напоминает МММ. Люди, которые обогатились в 1990- е годы, рассказывали мне, что многому научились у Носова…»

«Многому научились» — тут, возможно, некоторое преувеличение, однако для советских детей Носов действительно стал настоящим Адамом Смитом — учителем основ капиталистической политэкономии. В детских деловых играх с использованием рукотворных валют «фартинги» и «сантики» фигурировали чаще реальных денежных наименований.

Другое дело, что Игорь Носов напрасно, на мой взгляд, ограничивает хронологические рамки. Лунный антимир имеет черты типологического сходства как с «лихими девяностыми», так и со «стабильными нулевыми». Как с «диким капитализмом» Ельцина, так и с «суверенной демократией» Путина. Более того, это единое целое, модель в развитии, социально-экономически, а значит, согласно Носову, исторически цельный период, поскольку на Луне нет политики и истории.

«Незнайка на Луне» вообще избавляет от многих иллюзий, особенно в части сравнительного ельцино- и путиноведения, которому неустанно и пустопорожне предаются сегодня и либералы, и государственники.

Авторы статьи о «Незнайке на Луне» в «Википедии» блестяще каталогизировали странные сближения. Поэтому прошу прощения за обширную цитату — лучше все равно не скажешь, да и нарушать своими словами чужие авторские права — не комильфо.

«Ниже перечислены основные характерные черты лунного общества.

Сращивание олигархии и власти. Фактически политическая власть в романе не показана, а полиция непосредственно исполняет приказы монополистов.

Большая роль фиктивного капитала (см. биржевая торговля акциями компаний, включая уже несуществующие).

Практически полная монополизация бизнеса — в основном в форме синдикатов (см. описание работы бредламов).

Борьба с конкурентами как экономическими (демпинг — см. решение соляного бредлама в отношении мелких производителей соли), так и неэкономическими методами, включая криминальные (см. навязанное лжебанкротство Общества гигантских растений; предложение Дубса о найме киллеров против Жулио и Миги; мотивировка иска торговцев бензином к производителю шин Пудлу после инцидента с ограблением банка).

Драконовское законодательство против пауперизма и бродяжничества: каждый, кто ночует на улице или ходит без ботинок или шляпы, становится мишенью для полиции и подлежит отправке на Дурацкий остров.

Большая податливость населения рекламе (см. рекламу коврижек конфетной фабрики „Заря“, плакат которой держал в руках сам космический путешественник Незнайка, после чего на эти коврижки возник ажиотажный спрос и магазинам удалось сбыть даже самый залежалый товар; также желание всех лечиться только у доктора Шприца после того, как он на глазах у телезрителей лично обследовал гостя с другой планеты — Незнайку).

Продакт-плейсмент товаров Спрутса в газетах, принадлежащих Спрутсу (в частности в „Давилонских юморесках“).

Недобросовестная реклама (напр. „скрытые платежи“ в гостинице „Экономическая“).

Манипуляция массовым сознанием посредством СМИ (см. кампанию против факта наличия семян гигантских растений, зависимость цен акций от того, что написано в газетах, реклама или антиреклама).

Откаты — когда Скуперфильд предлагает взять со Спрутса 5 миллионов, а сам Спрутс, собрав с монополистов 3 миллиона, оставляет 1 миллион себе.

Демонстративное потребление, причем как богатых, так и бедных (см. описание образа жизни мыльного фабриканта Грязинга, покупка автомобиля Козликом); богатые люди занимаются не преумножением капитала, а нерационально транжирят деньги, ломая для развлечения мебель или занимаясь другой бессмысленной тратой денег (собачьи рестораны, парикмахерские и т. п.).

Примитивные кинематограф, телевидение и живопись. Цензура в средствах массовой информации. Пренебрежение фундаментальными научными исследованиями, не сулящими непосредственной выгоды.

Широкая коррупция как полицейских, так и судебных органов, взяточничество и безнаказанность богатых (см. вымогательство взятки у Незнайки Миглем, признание судьей Вриглем тотального подкупа полиции, Общество взаимной выручки, неразделенность исполнительной и судебной властей).

Заинтересованность полиции только в борьбе с бандитами, но не в искоренении самого бандитизма, так как если не будет бандитов, то полиция станет не нужна и полицейские окажутся без работы. Этим объясняется наличие свободной торговли оружием и почему полиция закрывает на это глаза.

Введение элементов чрезвычайного положения при появлении угрозы системе».

Если пойти по пунктам, возникает главный вопрос: отчего Николай Носов не дал хотя бы краткий очерк лунной власти и политики? Думаю, причин несколько. Наверное, не хотел утяжелять и без того непростую для детского восприятия фактуру. Во-вторых, Носов, уважавший деталь и точность, видимо, понимал, что описание красот и гримас буржуазной демократии едва ли пройдет по цензурному маслу — даже к сатирам Марка Твена и Ярослава Гашека на тему выборов писались длинные нудные предисловия. В-третьих, Николай Николаевич, как и все в СССР, знал марксово «бытие определяет сознание» и потому гениально предсказал в «бредламах» многие политические институты — от ТПП и РСПП до «семибанкирщины» и олигархической системы «власти экономической над властью политической» (интересно, читал ли «Незнайку на Луне» идеолог схемы Борис Березовский?) в 1996–2000 годах.