Алексей Цветков - Атлантический дневник (сборник)

На мой взгляд, это – самое красноречивое разоблачение традиционной идеи святости, какое я где-либо читал. Многие из католических средневековых святых, чьи подвиги заключались в целовании язв и питье гноя, не вызывают у нас сегодня никакого чувства, кроме гадливости, – они достигли святости прямиком, минуя человеческую стадию. И не только в католицизме дело – можно припомнить и какого-нибудь преподобного Иосифа Волоцкого, усеявшего Россию кострами еретиков. Простая человеческая жизнь требует куда большего и куда более осмысленного милосердия и жертвенности, чем карьеры этих умалишенных и садистов. Сегодня к их числу добавили, судя по всему, автора крупнейшего розыгрыша минувшего столетия.

Все мы когда-то имели любимых героев – а кто не имел, тому навязывали. Многие из них были фиктивными или переделанными в фикцию, вроде Павлика Морозова или Георгия Победоносца, которого не было хотя бы потому, что никогда не было драконов. В силу того, что их не было, они были вольны не подчиняться нашим обыденным человеческим правилам. Сегодня в их небесный президиум кооптирован новый персонаж – такого там, наверное, еще не видели.

По мнению Хитченса, который, в конечном счете, все-таки человек левых взглядов, объяснение всей этой трагикомедии с канонизацией состоит в том, что у богатого западного мира – больная совесть, и именно поэтому он забрасывал мать Терезу непомерными деньгами и наделял несуществующими добродетелями – она была его искупительницей перед бедными. Печально, что на эту роль волей случая была избрана тщеславная и недалекая старушонка.

Это не значит, что среди нас нет настоящих героев, если только не искать их в числе невозможных идеалов или жуликов, которых мы сами облачаем в ризы идеала. Оскар Шиндлер был нормальным немецким предпринимателем, жившим в ненормальное время. Он не целовал язв, не пил гноя и не пресмыкался перед авторитетами сильнее, чем того требовали обстоятельства. Но у него достало простой порядочности, чтобы пойти на личный риск и пожертвовать всем состоянием ради спасения нескольких сот реальных людей. Честно говоря, я не могу понять, чем этот локальный, но реальный подвиг уступает мифическим похождениям матери Терезы. Неужели тем, что он не ставил условием спасения обращение в католическую веру? Оскар Шиндлер, надо сказать, тоже ведь был католик. Впрочем, ему уже воздали славу те, кого он спас, не поднимая при этом кругосветную истерику. Их священная книга – вернее, комментарий к этой книге – гласит, что спасший одну человеческую жизнь спасает весь мир. А такой чести достаточно любому.

Но Шиндлеру недоставало бьющей через край праведности, он курил, пил и наставлял жене рога. И он не сумел продать свою историю с барышом на всемирной толкучке пропаганды, ее уже посмертно раскопал, к вящей собственной славе, австралийский писатель. Поэтому Шиндлер так и не стал святым – он остался человеком.

В 1948 году швейцарский химик Пауль Мюллер был удостоен Нобелевской премии за синтез химиката, который в то время многие считали одним из величайших даров науки и прогресса, – дихлор-дифенил-трихлорэтана, шире известного под сокращенным названием ДЦТ. Это дешевое и эффективное средство очень помогло поддержанию гигиены в послевоенной Европе, предотвращению эпидемии тифа и других сопутствующих разрухе бед. Но главным его достоинством была реальная перспектива победы над самой смертоносной болезнью в истории человечества – малярией.

Согласно сегодняшней статистике, ежегодно малярией заболевает от 300 до 500 миллионов человек во всем мире. От одного до трех миллионов каждый год умирает от этой болезни – от двух до четырех каждую минуту, преимущественно дети. От малярии в первую очередь страдают страны Африки из-за особенностей своего климата и экономики. До недавнего времени она была также довольно широко распространена в США и на юге Европы, но после Второй мировой войны ее здесь полностью искоренили – благодаря опрыскиванию ДДТ водоемов, где размножается малярийный комар.

Но в 1962 году произошло событие, о котором сегодня помнят многие, хотя и по-разному. В Соединенных Штатах вышла книга Рэйчел Карсон «Безмолвная весна», нечто вроде евангелия нарождающегося движения в защиту окружающей среды. Одно из главных обвинений этой книги было выдвинуто против ДДТ и заключалось в том, что этот химикат приводит к истреблению популяции певчих птиц (отсюда и название книги). Карсон не была специалистом в этой области и неверно истолковала результаты научной работы, на которую она ссылается, – ДДТ не наносит никакого ощутимого вреда ни людям, ни птицам. Тем не менее, как в известном анекдоте, неприятный осадок остался. В 1972 году ДДТ был запрещен в Соединенных Штатах, а затем и в других развитых странах. Вопрос о его глобальном запрещении поставлен в ООН.

Такие страны, как Индия или Китай, могли себе позволить игнорировать этот запрет и добиться значительных успехов в борьбе с малярией. Для стран Африки присоединение к нему было бы почти равносильно самоубийству – и тем не менее некоторые его ввели под давлением Запада, который ставил такую меру условием оказания помощи. В Мозамбике и Южно-Африканской Республике эти запреты привели к немедленной резкой вспышке малярии. Но даже там, где запрета не вводили, положение ухудшилось, потому что при всей дешевизне ДДТ купить его у тех же Индии и Китая было не на что, а развитые страны никаких средств на это не ассигновали. Такая жестокая и лицемерная политика вскоре подняла волну протеста, в том числе и на Западе – вот что писала пару лет назад в редакционной статье газета New York Times:

Газета явно не права в одном пункте – дело здесь вовсе не в скупости, а в глупости и слепоте. Как бы то ни было, никаких радикальных перемен с тех пор не произошло – разве что больше никто не выворачивает руки африканским правительствам, принуждая их к запрещению ДДТ на своей территории.