Евгений Ножин - Правда о Порт-Артуре. Часть II

Какъ только комендантъ получилъ донесеніе оть командира порта, немедленно командировалъ комендантскаго адъютанта поручика Князева для пріема прибывшихъ и препровожденія ихъ въ штабъ крѣпости для допроса, а начальнику штаба приказалъ доложить о результатѣ.

Отдавъ эти распоряженія, Смирновъ занялся текущими дѣлами. По дѣламъ службы прибылъ къ нему одинъ изъ командировъ полковъ, если не ошибаюсь, полковникъ Петруша.

Прошло часа два, три.

Комендантъ вспомнилъ о прибывшихъ — звонитъ въ штабъ.

Отвѣчаютъ, что корреспонденты по дорогѣ были встрѣчены адъютантомъ начальника раіона и направлены къ нему на квартиру.

Получаса не проходитъ — ординарецъ подаетъ двѣ карточки:

"Марсель Смитъ". "Эдвинъ Эмерсенъ".

Корреспонденты, идя, въ сопровожденіи поручика Малченко, осматривать крѣпость и проходя мимо дома коменданта, считали некорректнымъ не нанести ему свой визитъ.

(Это вмѣсто того, чтобы быть допрошенными въ штабѣ крѣпости и, конечно, задержанными).

Комендантъ ихъ не принялъ. Звонитъ въ штабъ.

Приходитъ начальникъ штаба полковникъ Хвостовъ и докладываетъ, что иностранцы были у Стесселя, чествовались обѣдомъ и теперь, въ сопровожденіи поручика Малченко, отправились на верки крѣпости.

По требованію портоваго начальства не представили никакихъ документовъ, заявивъ, что везутъ письмо Стесселю, адресъ котораго написанъ крайне безграмотно.

Присутствовавшіе слушаютъ съ возрастающимъ изумленіемъ; если хотите, то, пожалуй, недовѣріемъ.

Комендантъ, дымя папиросой, прищурившись, пристально смотритъ на начальника своего штаба.

Полковникъ Хвостовъ продолжаетъ; спокойно, по обыкновенію размѣренно и красиво течетъ его рѣчь.

Прибывъ къ Стесселю, иностранцы вручили ему письмо отъ Христофорова (Христофоровъ и князь Радзивиллъ привозили Стесселю телеграмму о назначеніи его генералъ-адъютантомъ, а затѣмъ, проживши на Ляотѣшанѣ 2 недѣли, уѣхали въ Чифу).

Прочитавши довольно безграмотное посланіе, Стессель пригласилъ ихъ къ столу.

Послѣ нѣсколькихъ бутылокъ вина, бесѣда приняла интимный характеръ.

Генералъ откровенно излагалъ состояніе крѣпости, распространялся о недостаткѣ снарядовъ, продовольствія. Никитинъ что-то говорилъ объ артиллеріи.

Переводчикомъ былъ артурскій лингвистъ полковникъ Рейсъ.

По окончаніи хлѣбосольной трапезы, хозяинъ разрѣшилъ гостямъ осмотрѣть верки крѣпости, а самъ, извинившись неотложностью дѣлъ на атакованномъ фронтѣ, гдѣ долженъ лично отдать нѣкоторыя распоряженія, уѣхалъ (вмѣсто обычнаго послѣобѣденнаго отдохновенія на постели) на прогулку по городу.

Начальникъ штаба кончилъ.

Нѣсколько мгновеній всѣ молчали.

Вихрь мыслей мелькнулъ въ головѣ коменданта: Стессель, неуклонно вмѣшиваясь въ распоряженія, систематически портитъ дѣло защиты крѣпости.

На каждомъ шагу подрываетъ авторитетъ. Нужно кончить съ этимъ…

Смирновъ поблѣднѣлъ. Глаза метали молніи… Нѣтъ, время еще не приспѣло. Худой миръ лучше доброй ссоры. Еще рано…

— Господа, я сейчасъ иду къ Стесселю и постараюсь его убѣдить, что прогулка по городу и крѣпости подозрительныхъ корреспондентовъ немыслима. Ихъ нужно задержать и обстоятельно допросить.

Тяжело было ему итти. Переломилъ себя — пошелъ.

Придя къ генералъ-адъютанту, комендантъ крайне сдержанно сталъ доказывать, что прибытіе иностранцевъ, въ виду и, очевидно, съ благословенія японцевъ, отсутствіе у нихъ документовъ — даютъ основаніе отнестись къ нимъ крайне подозрительно, и что имъ никоимъ образомъ нельзя разрѣшать осмотръ крѣпости.

Стессель, у котораго прошло уже очумленіе при словѣ и видѣ "иностранный корреспондентъ," понялъ, что попался въ просакъ, но, благодаря упрямству, свойственному его характеру, запротестовалъ.

— Это все вздоръ. У страха глаза велики. Какія они тамъ подозрительныя лица! Они привезли мнѣ письмо.

Когда же ему было указано, что письмо написано безграмотно, и что трудно допустить, чтобы русскій офицеръ не могъ написать правильно нѣсколько словъ, — отвѣтилъ.

— Да Христофоровъ, "кулгшардъ" , кавалерійскій офицеръ, только кончилъ кавалерійское училище; много они грамотѣ обучены; а князь Радзивиллъ еще проще: онъ прапорщикъ запаса гвардейской кавалеріи, былъ ротмистромъ англійской службы въ букрской войнѣ. Да у него — ха, ха, ха, — всѣ языки перепутались.

Генералъ Смирновъ, убѣдившись, что Стессель не хочетъ себя скомпрометировать въ глазахъ иностранцевъ и рѣшилъ во что бы то ни стало отстоять ихъ свободу, — заявилъ:

— Если вамъ, ваше превосходительство, неудобно, неловко отъ своего имени задержать этихъ корреспондентовъ послѣ оказаннаго гостепріимства, то я все беру на себя — задержу ихъ и допрошу, какъ комендантъ крѣпости [22] Въ это время иностранцы отбыли на фронтъ. Начальникъ жаыдармовъ послалъ для наблюденія за ними своихъ унтеръ-офицеровъ. .

Пусть все ихъ неудовольствіе обрушится на меня. Впослѣдствіи, когда мы обнаружимъ, что они свободны отъ какихъ бы-то ни было подозрѣній, они не васъ, в. — пво, а меня обвинятъ и разславятъ, какъ русскаго варвара.

— Нѣтъ, пусть себѣ осмотрятъ городъ, не много имъ покажутъ крѣпости. Бѣды въ этомъ нѣтъ. Пріѣдутъ назадъ, будутъ писать, что мы не землю ѣдимъ, а музыка у насъ играетъ. Да какіе они шпіоны, когда меня просили принять ихъ охотниками-добровольцами и позволить лупить японцевъ?

Неожиданно Стессель былъ прерванъ его благовѣрной, Вѣрой Алексѣевной.

— А знаешь — лицо одного изъ нихъ мнѣ знакомо. Онъ изъ жидковъ, чѣмъ-то здѣсь въ Артурѣ раньше торговалъ.

— А, если такъ, то я выселю.

Стессель долженъ былъ сдаться.

Рейсу отдано было приказаніе на слѣдующее утро изготовить отъѣздъ гостей.

Иностранцы, познакомившись, при любезномъ содѣйствіи поручика Малченко(будущій парламентеръ по предложенію сдать крѣпость), съ крѣпостью и городомъ, отдохнувъ ночь въ помѣщеніи штаба раіона, приготовились къ отъѣзду.

16 августа они, напутствуемые пожеланіями, нагруженные письмами, отвалили отъ гостепріимныхъ артурскихъ береговъ.

Лишь только они отъѣхали отъ крѣпости (среди бѣла дня), ихъ подобралъ японскій миноносецъ.

Впослѣдствіи я видѣлся съ Марселемъ Смитъ въ Китаѣ. Онъ показалъ мнѣ паспортъ, выданный французскимъ консуломъ въ Чифу, который былъ визированъ въ штабѣ раіона 15 сентября. Внизу была visa штаба Ноги, отвѣчающая 16 сентября.

Изъ штаба Ноги Эдвинъ Эмерсенъ уѣхалъ въ Нагасаки, гдѣ у него дядя американскій консулъ, а Марсель Смитъ въ Чифу, откуда и протелеграфировалъ въ "Matin" небылицы о Стесселѣ.