Евгений Ножин - Правда о Порт-Артуре. Часть II

Нынѣшнія бойницы никакого боевого значенія не нмѣютъ, намъ онѣ принесли больше вреда, чѣмъ пользы, такъ какъ лѣнивцамъ даютъ предлогъ не углубляться. Правда, фортамъ онѣ придали нѣкоторый эстетическій видъ, такъ какъ, смотря на форты издали, кажется, что вся оборонительная линія украсилась фестонами женскихъ юбокъ.

По полученіи приказа объ устройствѣ бойницъ, по всей оборонительной линіи наставили рядъ мѣшковъ, одинъ отъ другого въ разстояніи отъ шести до восьми вершковъ, покрыли ихъ другимъ рядомъ и вообразили, что устроили бойницы, а между тѣмъ устроили не бойницы, а безформенныя дырья, такъ какъ отъ непогоды мѣшки разлѣзлись.

Бруствера стали выше, нагляднѣе и толще, каждый снарядъ выноситъ рядъ мѣшковъ и бьетъ ими какъ камнями. Вести перестрѣлку изъ такихъ дыръ нельзя, оказалось — что показали Кумирнинскій и Водопроводный редуты. На всемъ восточномъ фронтѣ эти дырья затыкали камнями.

Слѣдовало каждый мѣшокъ разрѣзать и сшить изъ него два мѣшка. Изъ четырехъ такихъ же мѣшковъ сложить бойницы; отступя на 1 / 2 аршина отъ первой, сложить такимъ же образомъ вторую бойницу, и такъ далѣе… Промежутки между бойннцами засыпать землею. Такъ устроенныя бойницы составили бы однородную массу съ самою траншеею.

Подлинное подписалъ: генералъ-лейтенантъ Фокъ.

Подлинное подписалъ: начальникъ Квантунскаго укрѣпленнаго раіона.

генералъ-адъютантъ Стессель.

Съ подлиннымъ вѣрно:

начальникъ штаба, полковникъ Рейсъ.

Предоставляю читателю самому разобраться въ этой запискѣ.

Съ своей стороны добавляю, что она была написана съ спеціальнои цѣлью доказать, что безъ Фока ничего путнаго не выйдетъ.

Фокъ былъ устраненъ отъ участія въ оборонѣ Смирновымъ, какъ вредный генералъ, но это не мѣшало Стесселю постоянно напоминать гарнизону о лукавомъ мудрствованіи своего совѣтника.

Портъ и эскадра давно бомбардируются. Цѣлыми днями наши суда непрерывно разстрѣливаются непріятелемъ. Тяжелое, томительное, безпомощное положеніе. Раннимъ утромъ отправился на набережную.

Воскресеніе. День ясный, теплый. Вѣтра нѣтъ. Внутренній рейдъ — какъ зеркало. Бомбардировка только что началась.

У берега ни одной шампуньки.

Недавно въ пристань попалъ снарядъ — всѣ разбѣжались.

На одномъ изъ судовыхъ катеровъ добрался наконецъ до "Пересвѣта".

Большой, темный, грозный, стоялъ онъ по срединѣ западнаго бассейна.

Трубы уже исправлены. Вмѣсто сбитыхъ мачтъ, надставлены новыя. По борту слѣды перенесеннаго жестокаго боя. Зіяютъ, словно раскрытыя ворота, огромныя надводныя пробоины, надъ которыми спѣшно работаютъ десятки матросовъ. Работы уже подходятъ къ концу.

Командиръ броненосца капитанъ I ранга Бойеманъ, нынѣ уже покойный, любезно показалъ мнѣ весь свой броненосецъ, огромную пловучую крѣпость.

Всюду и вездѣ слѣды взрывовъ непріятельскихъ снарядовъ. Все по мѣрѣ возможности приведено въ порядокъ, но это все на каждомъ шагу напоминаетъ о минувшемъ сраженіи.

У людей видъ бодрый, веселый. Не падай кругомъ снаряды, не обращай на себя вниманія страшные слѣды разрушенія — и въ голову не пришло бы, что эти жизнерадостные люди перенесли бой 28 іюля.

Подошелъ къ командиру судовой священникъ съ вопросомъ, можно ли сегодня служить обѣдню.

— Нѣтъ, батюшка, опасно. Бомбардировка усиливается. Непріятель, очевидно, пристрѣливается сегодня къ намъ. Людей нужно спрятать.

Вахтенный доложилъ, что ѣдетъ адмпралъ.

Быстро подлетѣлъ къ трапу двухтрубный паровой катеръ.

Адмиралъ Виренъ однимъ взмахомъ былъ уже на палубѣ.

Принявъ строевой рапортъ, скрылся у себя въ каютѣ.

Послѣ одиннадцати сѣли завтракать. Завтракъ былъ накрытъ не въ каютъ-компаніи, а въ одной изъ батарейныхъ палубъ шестидюймовыхъ орудій.

За столомъ пили за здоровье новаго контръ-адмирала. Зашла рѣчь, конечно, о Стесселѣ.

Меня нѣсколько поразило: за исключеніемъ нѣсколькихъ, большинство офицеровъ хранило глубокое молчаніе.

Дружнаго возмущенія поступками генерала Стесселя не встрѣтилъ.

Пожалуй, это понятно. Соглядатаи генералъ-адъютанта могли донести, и виновный могъ бы подвергнуться если не преслѣдованію, то по меньшей мѣрѣ опалѣ.

Очутиться же въ опалѣ никому не улыбалось, т. к. для большинства въ перспективѣ была строевая служба на сухопутномъ фронтѣ. Всѣ же отлично уже знали, что Стессель враговъ своихъ не жалуетъ.

На слова мои, обращенныя къ контръ-адмиралу Вирену, въ которыхъ я выразилъ надежду, что адмиралъ, бывшій непреложнымъ свидѣтелемъ всего, что творилось и творится въ Артурѣ, поддержитъ печать и въ частности меня въ разоблаченіи дѣйствій Стесселя и К°,— послѣдній отвѣтилъ очень горячо, что онъ всегда будетъ стремиться къ тому, чтобы правда восторжествовала.

Адмирала поддержалъ старшій артиллерійскій офицеръ лейтенантъ Де-Ливронъ.

Для меня это было большимъ утѣшеніемъ, придало мнѣ бодрости, воскресило надежды, утвердило въ сознаніи, что рано или поздно, а правда восторжествуетъ, и Государь, Россія узнаютъ, какъ безпощадно ихъ обманывали артурскіе герои.

Когда подали кофе, бомбардировка усилилась.

Командиръ то и дѣло подымался наверхъ. Снаряды начинали ложиться все ближе и ближе.

Японцы пристрѣливались.

Передъ отъѣздомъ адмирала, я попросилъ разрѣшеніе его снять.

Снималъ на кормѣ, внизу, надъ самой водой, на адмиральскомъ мостикѣ.

Черезъ полчаса два снаряда попали въ адмиральское помѣщеніе. Одинъ исковеркалъ панцырную дверь, у которой стоялъ адмиралъ, другой раздробилъ въ щепы самый мостикъ.

Около 2 часовъ попаданія участились. Огонь осаждающаго сосредоточился исключительно на "Пересвѣтѣ".

Вышли.

На верхней палубѣ никого.

Только вахтенный офицеръ, подвахтенный и часовой у кормового флага.

Громада броненосца стоитъ недвижно.

Снарядъ за снарядомъ падаетъ въ воду, вздымая при взрывѣ огромные столбы воды.

Слышенъ вой снаряда, сердце замретъ, прислушиваешься— куда упадетъ? Ждешь… Въ воду. Опять вой! Въ воду. Опять. Еще, еще.

Вой — долгій, протяжный. Трескъ, гулъ — ударило въ бортъ. Громада броненосца какъ бы нервно вздрогнула.

Спустились внизъ.

Вѣстовые подали чай.

У стола въ креслѣ сидитъ m-me Черкасова, читаетъ книгу. Совершенно покойна. Словно не слышитъ, что снарядъ за снарядомъ рвутся вокругъ и въ самомъ броненосцѣ.

Присутствующіе офицеры непринужденно болтаютъ.