Валентин Фалин - Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски

Как среагировал Шуленбург? Согласно советс­кой записи, посол «усматривает трудности в допол­нительном протоколе». По мнению посла, «центр тяжести» договоренностей будет лежать в протоко­ле, а «при его составлении всплывут такие вопро­сы, как вопрос о гарантии Прибалтийским странам и пр.». Шуленбург выразил пожелание получить от СССР «хотя бы эскиз протокола».

Ответ Молотова гласил — вопрос о протоколе «пока не детализируется»; «инициатива при состав­лении протокола должна исходить не только от со­ветской, но и германской стороны»; «естественно, что вопросы, затронутые в германском заявлении 15 августа (о размежевании интересов), не могут вой­ти в договор, они должны войти в протокол; гер­манскому правительству следует обдумать это».

В скором времени с приведенной записью беседы между Молотовым и Шуленбургом, а также другими аналогичными материалами будут знакомиться все желающие. МИД СССР издает сборник документов с сентября 1938-го по сентябрь 1939 г.

Можно бы умножить число примеров из 1940-го и 1941 гг. И при всем желании нельзя найти до­кументов, опровергающих или хотя бы колеблю­щих факт — протоколы существовали. Они не миф. Констатируя сегодня, что протоколы были, мы лишь воспроизводим объективную реальность.

2. Теперь об оригиналах и копиях. Отсутствие оригинала нас чуть-чуть выручает, пока мы не пере­жимаем эту ноту. Во-первых, никто не освобождал советскую сторону от ответственности за поддер­жание порядка в собственном архивном хозяйстве. С таким же успехом мог пропасть и оригинал дого­вора от 23 августа, после чего по аналогии началась бы дискуссия, а был ли сей мальчик. Во-вторых, по­давляющее большинство документов, на основании которых написана история с древнейших времен до XIX века, известна в копиях или даже в фрагментах с копий. «Слово о полку Игореве», «Повесть времен­ных лет» и другие классические памятники дошли до нас в репликах реплик. Но им верят, и поделом.

Вас, думается, не нужно убеждать, что отсут­ствуют основания представлять копии протоколов к договорам от 23 августа и 28 сентября в каче­стве фальшивок. Самое большее, что позволитель­но делать, — это требовать «критического к ним отношения». Другой подход работает против нас, и крупно.

Да и вообще не о ту стенку мы бьемся головой. Запад и прибалты давным-давно ушли с поля, на котором мы топчемся, — были протоколы или нет, идентичны копии оригиналам или в чем-то сманипулированы. Ответ утвердительный они дали себе без нас и вопреки нам, и сейчас без помех, вольгот­но обрабатывают иную ниву, доказывая:

(а) что СССР соучаствовал в развязывании второй мировой войны; (б) что, заключая договор с Гитле­ром, Москва думала не о своей безопасности, а об экспансии; (в) что 23 августа речь шла о дележе дву­мя тоталитарными режимами между собой Европы и мира; (г) что справедливость и права народов, по­пранные в начале войны, еще не восстановлены.

Странным образом табуизируя тему протоколов, уходя от выражения четкого отношения к ним, мы какой десяток лет связываем себе руки в противо­действии куда более серьезным опасностям, каса­ющимся. не столько прошлого, сколько настоящего и будущего.

3. Вчера Вы подчеркивали настоятельную необ­ходимость отделения историко-политического ана­лиза от оценок юридических. Разделяю эту точ­ку зрения с оговоркой — нельзя сводить дело ни к политике, ни к праву. Они две стороны одной ме­дали, и, стало быть, даже диалектика, которой Вы блеснули в очередной раз, не поможет. Полумедаль та же полуправда, которая лишь приковывает вни­мание к недосказанному, и выигрыша здесь не до­ждаться.

Конечно, надо со всей убедительностью показы­вать, что СССР был в 1939 году загнан как травле- v ный зверь в западню. За неделю до войны у него не оставалось рационального выхода, кроме как при­нять данайские дары от Гитлера. Это признают даже польские исследователи.

Можно доказать, что договор 23 августа и про­токол к нему и даже договор с протоколами от 28 сентября не являлся юридической базой для со­бытий 1940 года, закончившихся включением Лит­вы, Латвии и Эстонии в состав СССР. Звучит по­чти курьезно, но в меморандуме, которым немцы 22.6.1941 года объявляли нам войну, «больше­визация» Прибалтики, ее «оккупация и аннек­сирование», «вопреки категорическим заверениям Москвы», называется в числе доводов, призванных оправдать нацистское вероломство и агрессию.

Невозможно, однако, политически оторвать со­бытия 1940 года от перемен, случившихся в 1939 го­ду. Еще сложнее натянуть на Сталина мантию пра­возащитника, пекшегося о соблюдении суверенитета прибалтийских стран, а из Берии сделать опекуна свобод человека. Увы, мы наследили там на 100 лет \ вперед, и крест некому нести за нас. <

4. Из сумбурных высказываний некоторых Ва­ших коллег я делаю вывод, что они не дали себе труда вникнуть в разосланные материалы. Но от Вас наверняка не ускользнуло, что проект заключения Комиссии не противоречит ходу Вашей мысли. Где- то это выражено прямее, где-то вытекает из логи­ки изложения. Пункт об аннулировании договора от 23 августа 1939 г. с момента нападения Германии на СССР разведен по времени и лексике от прото­колов, к ним прилагается различный политический, нравственный и правовой масштаб.

Прозвучавшие при обсуждении мотивы в пользу оправдания договора о ненападении общей обста­новкой, да еще в самых категорических выражени­ях, оторваны от почвы. Они не будут приняты Ко­миссией. И еще стоит спросить себя — нужно ли это в контексте решаемой задачи. Ведь мы занима­емся не историографией. Съезд создал Комиссию ради конкретной цели по причине конкретных об­стоятельств. Поэтому заключение Комиссии не обя­зательно должно быть речением академических ис­тин, парящих над актуальной политикой.

И еще. Допустим, нынешняя Комиссия разой­дется ни с чем. На этом часы не остановятся. В Верховных Советах прибалтийских республик создаются свои комиссии, которые не станут ак- куратничать в оценках и заполнят вакуум спол­на. На самом Съезде, в Москве, разыграет «прин­ципиальность» межрегиональная группа Б. Ельци­на. И прения, Ю. Афанасьев об этом позаботится ^ вмест е с дружкам и, можно наперед утверждать, не будут тихими. Большинство на Съезде проголосу­ет против Б. Ельцина. Прибалты демонстративно покинут зал. Большинство из них сложат манда­ты и призовут народ на референдум о дальнейшем пребывании в составе СССР.

А до этого, готовя фон, 23 августа Прибалтика работать не будет. Вы знаете лучше других, что не­повиновение способно стать здесь эпидемией, на­кал страстей принять крайние формы, когда при­дется либо применять силу, либо... признать факты, кои мы сегодня заключаем в скобки. Дай бог, что­бы обошлось без кровопролития и Прибалтика не превратилась в Северный Карабах.