Александр Силаев - Гуманная мизантропия

А это даже не правило, которому надо следовать. Это констатация. Оно уже так .

Люди думают — почему?

Не знают, как им жить дальше. Вообще не знают, как жить. Только дураки знают — раз и навсегда.

Наркоманов, педофилов, воров, бандитов, маньяков — всех могу как-то понять. Не простить-полюбить, сугубо понять: как дошли до жизни такой. Не могу понять — любителей писать SMS. Самый неэкономичный, самый дурацкий способ общения — за всю историю цивилизации (понятно, что сейчас утрирую, но все-таки: прикиньте количество байт в единицу времени в информационную-то эпоху ). Как они дошли до такой перверсии? Что за излом судьбы?

На летней школе девочка мне говорит:

— Вот вы, Саша, совершенно не психолог, я погляжу…

— Не психолог, точно…

— А давайте я вам по почерку погадаю?

— Где-то училась?

— Да нет, я сама. Но обычно сходится.

Потрясающие девочки — в летних школах. И мальчики.

Мир спасут популяции, выведенные в резервациях.

Больше все равно некому.

Называю это «катакомбной культурой».

«В споре погибает истина».

С некоторых пор стараюсь держатся этого правила.

Жить стало немного проще.

И совсем чуть-чуть — безнадежнее.

Но не надо спорить. Человек напротив либо дурак, либо на иной аксиоматике.

К тому же спорить неинтересно. Интересно учиться, или учить, или просто наблюдать. Не способные к первому, ко второму и к третьему — спорят.

Особый вид людей, пришедших в неадекватность, легкую или полнейшую — от столкновения своей изумительной адекватности и совершенно жутких, диких, неадекватных вещей. Страна и эпоха — к вашим услугам. То есть заточка на нормальные обстоятельства, в условиях провисания любой нормы чреватая неврозом, или чем похуже… Таких людей — видно. Иногда они кажутся само-виноватыми («не знаешь, где живешь?»). Иногда им хочется ставить памятники. По настроению, видимо. Или, как это ни подло, по обстоятельствам: своим собственным .

В учебных целях можно предлагать следующее упражнение: выписать 100 близких вам явлений, и 100 ненавистных. Неважно, что напишут. Тест на самоопределение.

У каждого таких вещей сотни и сотни. Но большинство зависнет с заданием. Всерьез и надолго.

Не зря давали.

Условиться бы о некоем абсолютном ругательстве , страшнее которого ничего нет. После которого все уже ни о чем . Чтобы закрывать им интернет-полемику, и не месить говно в ступе.

Что значит — «оскорбить»? На каком языке это делается, у людей ведь разные языки? Когда «засчитывается»? Если гопа взять и назвать «мерзавцем» — он же даже не расхохочется; он охереет, как если бы ему обронили «сударь-с». Слово не найдет себя в тезаурусе адресата и совершено неприменимо. Но равным образом оно должно быть и в тезаурусе отправителя, с той же самой функцией.

Когда я был маленьким и вовсе невинным, я назвал кого-то «хуйней». Я не знал, чего это такое. Какого рода и корня. Просто впервые услышал новое слово. Адресат как-то понял, что я сам не понимаю послания — и все обошлось.

То есть первое условие: чтобы полноценно оскорбить человека, надо сделать шаг ему навстречу , в его мир, в его слова (высший пилотаж, конечно, утянуть его в свое пространство, в мир своих значений, — по полной проименовать его там, чтобы он понял, кем именно — но благий синтез образовательной услуги и оплеухи требует ряда условий… например, учитель может отчитать ученика так, что он узнает одновременно — и новые смыслы, и что он урод — но не все же твои ученики). Короче, бросьте ваш испанский, ругаясь с русским. Отсюда, кстати: возможна принадлежность сторон к настолько непроницаемым мирам, что им нечем оскорбляться . Люди с тараканами могут досаждать друг другу — но, конечно, не оскорблять. А если ты считаешь кого-то тараканом (или он тебя)? Высшая степень не держания кого-то за человека исключает возможность рассказать ему о том… Его можно только как таракана… Морить… Или там не замечать…

Второе: адресатом оскорбительного послания является не столь оскорбляемый, сколь гипотетическое третье лицо , перед которым тот и унижается (даже если никого рядом нет). Именно гипотетическое третье лицо — средоточение гипотетического понимание, которым вы понимаете друг друга с… назовем его конфликтером. Оба чего-то делают, подразумевая общего всем хозяина дискурса , перед которым и выкаблучиваются.

А если ты не веришь в общего всем хозяина дискурса? Хотя бы в силу того, что он — фигура воображаемая, и, значит, в вере нуждается?

Тогда ты, ясно дело, теряешь общий язык с конфликтером: но кто тогда победил в конфликте?

Или хозяина дискурса нельзя потерять?

А как же сумасшедшие? Человек может счесть, например, что слово «сетка» — жуткое оскорбление, много оскорбительней уебана и хуипута , что «сетка» — это предел. Чтобы такое «смыть», надо только зарезать.

Положим, вы знаете, что такое для него «сетка». Вы — «сетка». Вас так назвали.

Что с этим делать? Ну понятно: звать санитаров… А если у него есть друг-псих, которому «сетка» тоже значима? Санитары справятся с двумя?

Хорошо. А если это целая «секта»? Если «сетку» употребляет тысяча человек и вы на их территории ?

Будете обижаться и отвечать ? Хорошо, но тогда назовите роковое число, с которого начнете. С одного — не будете. С двух? С трех? С пятнадцати?

Честный ответ тут, что начать обижаться надо либо с одного , либо с двух . Три уже ничем принципиально не отличаются. То есть — санитары отменяются ? Будете играть по правилам психов, как только они появятся ?

Второй ответ: не будете обижаться и отвечать. Даже если тысяча, даже если на их территории. По модели: «э то не моя репрезентативная группа ». Ага. Если вы считаете, что тысяча мудаков ругаются своей «сеткой», и это их дело, и вы-то выше ( или просто иной ) — чего тогда злитесь на ебаного пидараса ? Или вам несколько сот миллионов человек, для которых это значимо — репрезентативная группа ? Вы с ними не иной ? Со всеми-то? Или тысяча — это одно, а сто миллионов — это другое? А где, простите, численная граница ? Вы начнете воспринимать дискурс всерьез — на 1 736 259-м его поклоннике? Или на котором?

А если ты сам — ругаешься «сеткой»? Пусть вас таких немного, пусть всего тысяча человек — но это самые умные и самые дорогие вам люди. И у вас языковая конвенция вокруг этой «сетки». И вот к вам приходит чувак из большого мира: «вы ебаные пидарасы». — «Да ты сетка», — с улыбкой говоришь ты, чувствуешь, что уделал его по самые уши… Может, даже переборщил… Можно было и просто в морду — чего сразу «сеткой»-то?