А. Чернавский - Заря над бухтой

Юрбюро внимательно следит и за тем, как исполняются заключенные договоры верфи с другими организациями. Например, год назад предприятия «Энергосбыта» все время нарушали договорные соглашения на отпуск заводу тепловой энергии и часто завышали на нее цену. Швец своевременно собрала весь спорный материал и через арбитраж взыскала в пользу СРВ 135 тысяч рублей.

Но это, так сказать, чисто материальная сторона работы юрбюро. А как сосчитать то благо, которое дает оно коллективу, пропагандируя и разъясняя наше советское законодательство? Пожалуй, с активностью Швец мало кто сравнится. Цех, клуб, участок, отдел, красный уголок, газета, радио — вот места ее интересных бесед и лекций. Функции юрисконсульта она понимает в самом широком смысле. Да, защищать законные интересы родного предприятия — первейший ее долг. Но она не просто правовой советчик, она юрист. Стало быть — слуга закона во всех случаях жизни, без исключения. В больших и малых.

Было, скажем, так. В служебных помещениях и в цехах стали пропадать материальные ценности. Пошли всякие догадки, разговоры. Майя Георгиевна на одном совещании сказала: «Займусь-ка я этим делом вплотную». Кто-то иронически улыбнулся: «Ну, вот, юристу еще и в рейдах участвовать». Ответила так: «А что, разве престиж от этого пострадает?» Ясно, не пострадал, а дело доброе сделано. Лично разобралась в причинах, анализ их провела, затем внезапные проверки организовала. Лазеек для расхитителей оказалось немало, но они были своевременно закрыты. «Законность и справедливость, — не раз повторяла Швец, — должны торжествовать всегда и во всем. В этом я вижу свое призвание».

Таковым оказалось мое первое знакомство с этой женщиной. А потом встречал ее еще дважды: раз на субботнике, где она проворно орудовала лопатой и вместе со всеми распевала веселую песню. А потом на экране телевизора. Но тут, как говорится, она была уже в своем амплуа: возглавляла заводскую команду, которая принимала участие в телевизионной передаче «Юридическая викторина». «Болел» не напрасно — строгие судьи определили их знания высшими баллами.

Он не так уж высок, и не слишком плечист, этот Дорожкин. Но черностеклянная квадратная маска, похожая на шлем с опущенным забралом, придает ему вид рыцаря. В правой руке, словно меч, держатель с тонким стержнем электрода. Кричу ему:

— Николай Егорович!

Он отодвигает маску, и лицо его принимает озабоченное выражение.

— Он самый.

— Потолковать бы надо.

Дорожкин внимательно всматривается в только что наложенный шов, потом говорит:

— Ну, что ж, можно и потолковать. Только после смены. Времени сейчас в обрез, судно-то сдаточное…

Смена, однако, кончилась, а Дорожкин не появился. Почти час минул, прежде чем показалась знакомая фигура.

— Знаете, работенка хорошо шла. Увлекся, глядь на часы, а оно вон уже сколько. Впрочем, это всегда так. Увлечешься, а время совсем незаметно проскользнет.

— Ну, это когда, наверное, с настроением…

— Верно подмечено. Работа у нас тонкая и ответственная. Бывает, что без настроя и не потянешь. Поэтому в бригаде мы всегда стараемся поддерживать рабочий тонус. Чем? Уважительностью прежде всего, советом, а где нужно, и помощью. Иной раз и так бывает. Сработал парень неплохо, подойдешь, хлопнешь по плечу: «Молодцом. Так держи». Вроде и немногословно, а приятно.

Дорожкин, снимая свои «рыцарские» доспехи, улыбается.

— Двадцать лет уже не расстаюсь с ними. Как армию отслужил, так и принарядился. Люблю особенно со стороны смотреть на коллег своих. Идут в этой форме, сильные, широкоплечие…

— Рыцари?

— А что вы думаете? Слово старое, а нам оно подходит.

Представьте: стужа, ветер, снег такой противный, как сегодня, а сварщик на посту.

Из проходной мы выходили уже в сумерках. Их тень медленно окутывала бухту, опускалась на заводские корпуса. Николай Егорович вдруг делает резкую остановку.

— А ждать-то я вас понапрасну заставил. Вот склероз… Такие дела срочные, так что, извините, потолковать в другой раз придется.

День, говорят, на день не приходится. В другой раз он выдался тихим и по-весеннему ясным. Легкий морозец, голубое небо. Дорожкина я застал на том самом судне, где и в первый раз. Он представился мне таким же, как и в то ненастное утро. Сосредоточенным, отрешенным от всего постороннего. Из-под держателя, которым он водил по металлу, как художник кистью водит по будущему полотну, вырывалось голубое трепетное пламя. Шлем с черным стеклом то поднимался, то снова опускался. А за его спиной, будто чем-то привороженные, стояли два паренька в новеньких спецовках. Поднимаясь на носки, они с изумлением следили за движением руки бригадира. Когда пламя электрода источило последний тоненький алый ручеек, ребята переглянулись. И, должно быть, подумали: «Вот здорово».

Уселись мы все поплотнее тут же, на палубе судна.

— Я вот часто ребятам говорю: прекрасная у нас профессия. Вроде ювелирной. Ведь каждый наложенный шов должен быть изящным и прочным. А это просто так не дается. Чутье нужно, глаз как у часовщика. Я вот помню, когда в первый раз взял держатель, так вмиг спецовка продырявилась. Мастер смеется, а у меня в горле… от обиды. Ничего, говорит, парень, Москва не сразу строилась.

Ребята улыбаются, лица их загораются любопытством.

— Николай Егорович, а раньше как со сваркой было? Ну вот, скажем, когда вы пришли на завод?

Вопрос несколько озадачивает Дорожкина. Закуривает.

— Если по форме, то как сейчас. А по содержанию… тут иное. «Оружие» наше было тогда старенькое, поношенное. Им не так-то легко прочный шов наложить. Внедряется автоматика. Сварка в среде CO 2, износостойкая наплавка, сварка в среде аргона. Руки тут не нужны, умные автоматы варят. Сам, как говорится, не докумекал, есть своя лаборатория. Здесь помогут, своевременную рекомендацию дадут. Так что, хлопцы, прогресс в сварке большой, дальше развивать вам его придется…

Кто-то окликает бригадира. Рядом два стройных юноши, с такими же масками и держателями, как у Дорожкина.

— Закончили, Егорыч. Куда дальше?

— Рановато что-то. Все проверили?

— Там все в «ажуре», Егорыч, претензий не будет.

— Ну, молодцом. Теперь траловой лебедкой займитесь. Боцман что-то жалуется. Да вот практикантов прихватите, пусть посмотрят.

Потом ко мне.

— Про этих юнцов я так думаю: грамотное пополнение. Замена достойная приходит. А наша задача не только их технике обучить, опыт свой передать, но и думать-то по-рабочему. Это, когда каждый работает не хуже бывалых. Норма выполнения — сто двадцать процентов. И это не потому, что исправно владеют они профессией. Секрет, по-моему, в другом. Ребята по-рабочему думают, для чего нужны их перевыполненные проценты.