Итоги Итоги - Итоги № 38 (2013)

Что же заставило политизированный класс говорить об отставке Сергея Капкова как о практически свершившемся факте? Причина первая: о своем намерении покинуть мэрию после выборов сам Капков говорил давно и упорно, и не только «Итогам». И объективно лучше запоминается то, что он это говорил, а не то, что он несколько месяцев назад это говорить перестал. Причина вторая: в последние месяцы СМИ — как положено, со ссылками на анонимные источники — особенно охотно предлагают темы, связанные с отставками и назначениями в высших эшелонах. Одного Владислава Суркова за истекший период «назначали» не единожды на разные посты, а назначили только на прошлой неделе.

Ясно одно: столичный чиновник Капков показал себя человеком на своем месте, поэтому наиболее логичным карьерным трамплином для него в перспективе представляется руководство культурой федеральной. Еще несколько культурных менеджерских успехов Сергея Капкова в Москве, еще несколько экзотических инициатив со стороны Минкультуры России — и можно уже присматривать дизайн для новых визиток с золотым орлом.

В конце концов, еще в 2011 году Сергей Капков мог, по уверениям таблоидов, потратить 5 миллионов рублей на празднование дня рождения Ксении Собчак. А вот за 2012 год Капков С. А. задекларировал лишь около 4 миллионов годового дохода. Что меньше, чем у любого столичного министра. Культура требует жертв — но не напрасных же.

Модель для сборки

/ Искусство и культура / Театр

Закончилась ли эра скандалов в главном театре страны?

Традиционный сбор труппы Большого, случающийся перед началом каждого сезона, был назначен ровно на четыре. Но за несколько минут до срока в зале нет еще ни одного артиста. Зато три десятка телевизионных групп — они оккупировали весь параллельный сцене проход, толпясь от одного бокового выхода до другого… Оркестровая яма поднята вровень с полом зрительного зала — там, где обычно сидят скрипки, громоздится длинный стол.

Тут в зал и входят первые хористы, а следом весь театральный люд. Несмотря на то что большой сбор труппы в театрах привычно зовут «иудиным днем», публичных поцелуев немного — в осенне-сопливое время артисты берегут себя. Зато звучат комплименты — новым платьям, туфлям и свежеприобретенному загару. Но стоит собеседнице отойти на два шага, коллега шепчет приятелю: «Как она этакой негритянкой на сцену-то выходить будет?»

Зал почти заполнен — в Большом работает около 2000 человек, то есть сотрудники должны занять все места до люстры включительно, но кто-то дисциплиной пренебрегает. В проходе появляется группка балерин под предводительством Марии Александровой. Прима заметно хромает — на летних гастролях в Лондоне во время спектакля они с Владиславом Лантратовым врезались друг в друга в прыжке. Танцовщик отделался ушибом, а вот балерина серьезно повредила ногу и надолго вышла из строя. Александрова быстро оглядывает толпящихся и уводит подруг в бенуар. Театральный фотограф кричит вслед традиционное «С Новым годом!». «С Новым счастьем!» — вторит балерина. «Ну уж посмотрим, какое счастье нам сейчас объявят», — хмыкает опытный человек с камерой.

Охранники раздвигают народ — и к столу проходит начальство. Рядком усаживаются руководитель оперной труппы Маквала Касрашвили, главный дирижер Василий Синайский, министр культуры Владимир Мединский, гендиректор Владимир Урин, председатель попечительского совета Александр Жуков, худрук балета Сергей Филин и руководитель молодежной оперной программы Дмитрий Вдовин. Телевизионщики и фотокоры, понятное дело, кидаются к Филину, облепляя его со всех сторон, словно пчелиный рой. Филин — он в специальных темных очках — несколько натянуто улыбается камерам. У него заметно изменился овал лица — оно оплыло, округлилось, но заниматься внешностью он явно будет после того, как решит проблемы со зрением… Сейчас говорят о 80 процентах на одном глазу и 10 процентах на втором. Худрук приступает к работе, но будет периодически выезжать в Германию для консультаций с врачами.

«Позволю себе напомнить, что произошло в НАШЕМ театре», — говорит Урин, начиная перечисление не со скандалов, а с премьер прошлого сезона, и этим мгновенно завоевывает симпатии значительной части зала. Говорит об успехе в Лондоне, благодарит артистов за высочайший профессионализм — и переходит к «тронной речи», которую весь театр от него и ждал.

«Я пришел сюда не совершать революцию» (аплодисменты), и сразу же: «Это не значит, что не будет корректировки решений — в том числе и кадровых» (возникает напряженность). «Сидя в кабинете, что бы я ни решал, если я не найду поддержки большей части коллектива— все решения будут бессмысленны (аплодисменты). Первое решение — не продлевать контракт руководителю отдела перспективного планирования Михаилу Фихтенгольцу».

И тут зал взрывается почти овацией.

Музыкальный менеджер с европейской репутацией Михаил Фихтенгольц занимался тем, что предлагал руководству театра идеи — названия опер, которые хорошо было бы поставить в Большом, имена режиссеров, что могли бы сделать постановку, и имена певцов, которых стоило бы пригласить в театр. То есть, по убеждению большой части штатного оперного народа, отнимал у них хлеб и раздавал его иноземцам. Теперь этот народ (в силу отсутствия великих талантов невостребованный и в других театрах) ликует — ведь Владимир Урин и в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, которым руководил 18 лет, проводил политику «опоры на собственные силы». Вот только такая политика была нацелена на то, чтобы удержать настоящих звезд, делающих мировую карьеру, — как Хибла Герзмава, например, — а не на то, чтобы во что бы то ни стало раздать по роли всем числящимся в штате. В общем, ловить ликующим и теперь будет нечего, но они об этом еще не догадываются. Контракт же Фихтенгольца не был продлен потому, что принципом Урина является опора на худруков — именно они должны предлагать идеи. А это, похоже, станет для худруков испытанием.

Слово берет Владимир Мединский. Министр ограничивается поздравлениями и заканчивает свой спич сентенцией, что «в зале витает позитивный дух — и это то, что нужно нашему самому главному и самому лучшему в мире театру». «Слышишь, — толкает в бок один юный артист другого, — не присоединят ли нас к Гергиеву». Дело в том, что недавняя инициатива худрука Мариинки по созданию национального центра музыкальной культуры обсуждалась населением Большого исключительно в непечатных выражениях. «Да ладно, — парирует юнцу более опытный приятель. — Это ничего не значит, министр просто вежливый».