Кнут Гамсун - Духовная жизнь Америки (пер. Коваленская)

Его другое изреченіе еще болѣе замѣчательно, если это только возможно. „Детали — это меланхолія“. Ну, конечно, детали — меланхолія. Это знаетъ всякая лошадь омнибуса со среднимъ образованіемъ. Развѣ кто-нибудь когда-нибудь слышалъ, чтобы детали были цѣпью горъ или спускающейся шторой? Да, я хотѣлъ бы взглянуть на того, кто бы сказалъ, что детали меньше доходятъ на меланхолію, чѣмъ на любой шелковый зонтикъ въ мірѣ. Слѣдовательно, детали — меланхолія…

Ральфъ Вальдъ Эмерсонъ, умеръ въ 1882 году. Само собой разумѣется, что у американцевъ есть другіе писатели, которые могутъ быть включены въ исторію литературы, но я въ данной работѣ не имѣю возможности дѣлать болѣе подробной выборки. Я только болѣе подробно разобралъ тихъ американскихъ писателей, которые наиболѣе извѣстны у насъ, для того, чтобы показать, какъ сильно можно ошибиться, если переводить только представителей страны, а не литературу. Моя задача состоитъ въ томъ, чтобы доказать, какъ литература, подобно американской, можетъ повліять на духовную жизнь народа, какія она сѣетъ сѣмена и какую жатву пожинаетъ!

Уитманъ и Эмерсонъ считаются представителями національной литературы, что далеко не служить къ чести страны. Уитманъ былъ безсвязнымъ поэтомъ, а Эмерсонъ — литературнымъ сочинителемъ проповѣдей. Я нисколько не сомнѣваюсь, что американская литература нуждается въ вліяніи болѣе развитой иностранной литературы, на которую конгрессъ наложилъ патріотическую пошлину. Для того, чтобы американская литература служила средствомъ для развитія, она должна перемѣнить форму и содержаніе. Но, во первыхъ, въ этой большой странѣ должны появиться люди, мужчины и женщины, которые сомнѣвались бы въ томъ, что Америка — самая культурная страна въ мірѣ. Національное самодовольство должно нѣсколько смолкнутъ, патріотизмъ долженъ поколебаться. До нынѣшняго дня имя президента было самымъ священнымъ именемъ во всей странѣ, и, если мы будемъ имѣть нѣкоторое понятіе о тѣхъ геніяхъ, которые обитали въ Бѣломъ Домѣ въ продолженіе многихъ поколѣній, то это дастъ представленіе о націи, которая ихъ канонизировала. Если Америка, именно въ тѣхъ областяхъ, въ которыхъ она наиболѣе отстала отъ другихъ странъ, требуетъ платы за руководство, то этимъ ясно выражается полное отсутствіе современныхъ духовныхъ интересовъ въ странѣ.

Если мы перейдемъ къ искусству, то мы придемъ къ заключенію, что и оно нуждается въ иностранномъ вліяніи. Американское искусство — это плодъ, выросшій на почвѣ торговой страны, обвѣянный клерикальнымъ духомъ, рожденный безмѣрнымъ патріотизмомъ.

Американцы — народъ не художественный, они не любятъ искусства; это преимущественно народъ коммерческій, занятый куплей и продажей. Всякія коммерческія и торговыя операціи занимаютъ ихъ, но художественные интересы не входятъ въ кругъ ихъ мыслей.

Въ ихъ суетливой жизни никогда не наступаетъ затишья, когда они могли бы прислушаться къ окружающему. Настоящій янки, съ чисто національнымъ вкусомъ, предпочтетъ прочесть въ Атенеумѣ объявленія о патентахъ, чѣмъ посѣтить оперу и послушать Вагнера; и если посѣщеніе оперы не служило бы признакомъ хорошаго тона, то, быть-можетъ, дамы и дѣвицы тоже не посѣщали бы ее.

Я не требую отъ американцевъ, чтобы они развивали искусство, они могли бы хоть принимать его, когда оно предлагается имъ, и примѣнять его согласно своимъ національнымъ вкусамъ.

Хотя янки — юный народъ, но онъ достигъ того возраста, когда могъ бы понимать искусство, подпасть подъ его вліяніе или, по крайней мѣрѣ, быть въ состояніи говоритъ о немъ. Даже сама природа должна была бы развитъ въ нихъ чувство прекраснаго: они видятъ солнце и море, прекраснѣе ихъ солнца не найдешь ни въ какомъ другомъ климатическомъ поясѣ; зимой имъ свѣтятъ бѣлыя звѣзды и алыя тучи урагановъ; въ жаркія лѣтнія ночи американскіе лѣса полны жизни, слышится пѣніе птицъ, крики животныхъ и ихъ осторожные крадущіеся шаги; американцевъ окружаетъ дивный ароматъ, яркія краски и звуки прерій, но они не замѣчаютъ окружающаго.

Ничто въ мірѣ не можетъ отвлечь ихъ отъ финансовыхъ операцій, никакая красота ни на минуту не заставитъ ихъ забыть экспорта или рыночныхъ цѣнъ. Конечно, среди жителей всѣхъ Соединенныхъ Штатовъ найдутся исключенія, но ихъ ничтожное число! Совершенно естественно, что американское искусство не можетъ стоить выше того, чѣмъ оно стоитъ. Мѣстное искусство приходитъ къ людямъ занятымъ исключительно матеріальными вопросами, и стучится къ нимъ въ дверь. Оно, конечно, не можетъ претендовать на то, чтобы его понимали, если бы даже было что понимать, и естественно встрѣчаетъ наивнѣйшую оцѣнку и глупѣйшую критику. Суду подобныхъ людей подвергается искусство на выставкахъ. Въ Америкѣ много джентльменовъ, которые не только не могутъ отличить одну школу отъ другой, но даже пастель отъ акварели. Если американецъ умѣетъ до порядку перечислитъ президентовъ, знаетъ дату знаменитой битвы при Атлантѣ, вѣритъ бъ Бога и обладаетъ милліономъ, то онъ можетъ сдѣлаться членомъ художественнаго жюри.

Въ Америкѣ 83 академіи художествъ и 190 профессоровъ, обучающихъ 3000 учениковъ. Эта страна, столь юная въ искусствѣ и обладающая огромнымъ богатствомъ, могла бы пригласить, въ преподаватели въ своихъ академіяхъ настоящихъ художниковъ и сдѣлать выборъ изъ своихъ 3000 учениковъ. Но она не дѣлаетъ ни того ни другого.

Изъ американскихъ художниковъ, насколько мнѣ извѣстно, трое получили медали въ Европѣ, и, можетъ-бытъ, шестеро дѣйствительно заслуживаютъ извѣстности. Всего можно было бы набрать съ десятокъ мѣстныхъ талантовъ, а остальныхъ профессоровъ пригласить изъ другихъ странъ. Но объ этомъ нечего и думать, — преподаватели должны быть національные. Очень характерно то обстоятельство, что какъ только въ Америкѣ появится какой-нибудь дѣйствительно талантливый художникъ, онъ при первой возможности покидаетъ свою родину и отправляется въ Европу. Америка должна была бы обратить на это вниманіе и воспретить это, но она предоставляетъ своимъ талантамъ уѣзжать во-свояси. Результатомъ этого является слѣдующее; въ академіи остаются старики, которые слишкомъ стары, чтобы уѣзжать, и юные, подающіе надежды диллетанты, которые и обучаютъ въ свою очередь юныхъ и подающихъ надежды диллетантовъ.

Американская выставка представляетъ собой весьма странное, смѣшанное жилище. Для пріема картинъ не существуетъ никакой цензуры, поэтому рядомъ съ талантливымъ произведеніемъ геніальнаго мастера мы видимъ пошлѣйшую картину какого-нибудь безталаннаго обитателя прерій Дакоты. Но кто же будетъ цензоромъ? Жюри большею частью состоитъ изъ бургомистровъ, финансистовъ, вообще изъ людей, имѣющихъ извѣстное соціальное положеніе, потому что они богаты и вѣрятъ въ Бога, но не имѣющихъ никакого художественнаго образованія. Можетъ-быть, эти люди, утромъ, прежде чѣмъ занятъ свое мѣсто въ жюри, получаютъ какія-нибудь эстетическія указанія отъ своихъ женъ и дочерей, которыя сами занимаются живописью.