Кнут Гамсун - Духовная жизнь Америки (пер. Коваленская)

Какъ только такой газетный репортеръ узнаетъ что-нибудь, онъ летитъ со всѣхъ ногъ къ ближайшему телефону, кричитъ «Herald» и репортируетъ. Кромѣ этихъ репортеровъ у газеты есть свой собственный катеръ, который крейсируетъ около Нью-Іорка и занимается ловлей всѣхъ новинокъ, припывающихъ къ городу-великану по водному пути.

Когда принцъ Уэлльскій путешествовалъ по Америкѣ и намѣревался посѣтитъ водопады, корреспондентъ «Геральда» отправился на Ніагару и завладѣлъ телеграфной линіей. Но принцъ не пріѣхалъ въ назначенное время, и тогда корреспондентъ для поддержанія своего положенія отдалъ приказаніе протелеграфировать первую книгу Моисея. Когда она была кончена, а принцъ все-таки еще не пріѣхалъ, принялись за вторую книгу Моисея. Но принцъ, наконецъ, прибылъ, и корреспондентъ первый сообщилъ міру эту новость. Это стоило лишь нѣсколько тысячъ долларовъ.

Во время войны съ Абиссиніей, «Нью-Іоркъ-Геральдъ» умѣлъ всегда опередитъ всѣ другія газеты, такъ что англійскому «Times» нѣсколько разъ приходилось получать военныя свѣдѣнія, касающіяся чисто-англійскихъ событій, отъ своего американскаго коллеги. И не одна только эта газета до такой степени стремится поразить своихъ читателей; большая часть американской прессы находится въ болѣе или менѣе оживленныхъ сношеніяхъ какъ съ американскими городами, такъ и съ заграничными.

Замѣчательно, что американскія газеты изъ года въ годъ пытаются ознакомить янки съ жизнью міра, лежащаго внѣ Америки и о которомъ американскія школы не даютъ ни малѣйшаго понятія. Конечно, это лишь телеграфныя сообщенія, но все же они приносятъ вѣсти съ другого полушарія, коротенькія, сжатыя вѣсти; но если соединить ихъ въ нѣчто цѣлое, то все же за годъ получится гораздо болѣе полная исторія міра, чѣмъ та, которая преподается въ американскихъ школахъ. Но даже въ подборѣ телеграммъ выражается духъ янки, такъ какъ газеты должны приспособляться къ интересамъ и вкусамъ публики. Въ нихъ ничего не говорится о новостяхъ литературы и искусства, но не пропускается ни малѣйшей финансовой подробности.

Любимыми темами для телеграммъ служатъ извѣстія о придворныхъ балахъ, тронныхъ рѣчахъ, путешествіяхъ коронованныхъ особъ, открытіяхъ желѣзныхъ дорогъ, состязаніяхъ въ Англіи, дуэляхъ во Франціи, покушеніяхъ въ Россіи. Но появленіе какой-нибудь знаменитой драмы или восходящей звѣзды искусства обходится полнымъ молчаніемъ, между тѣмъ какъ немедленно сообщается о самомъ незначительномъ происшествіи заграничной жизни, если оно сколько-нибудь касается торговли и оборота — о томъ, что путешественникъ потерялъ свою карманную книжку въ нѣмецкомъ отелѣ или что какой-нибудь коммерсантъ спекулируетъ съ литромъ масла на биржѣ въ Сарептѣ.

Несмотря на крупные недостатки, американская публицистика все же служитъ очень вѣрнымъ показателемъ духовнаго развитія американцевъ.

Американская литература безнадежно бѣдна талантами и не рисуетъ реальной жизни. Въ ней описывается любовь и раздаются револьверные выстрѣлы, но въ ней нѣтъ полнаго, реальнаго изображенія жизни, въ ней нѣтъ чувствъ.

Само собой разумѣется, что я исключаю нѣкоторыхъ писателей, которыхъ современникъ въ состояніи читать; я исключаю Марка Твэна, этого блѣднаго пессимиста съ его истиннымъ остроуміемъ и юморомъ. У него нѣтъ ни предшественниковъ, ни послѣдователей; я исключаю кое-что изъ Поэ, Готторна и Гарта. Но въ общемъ американскую литературу нельзя считать, какъ публицистику, выразительницей американской жизни. Она оставляетъ слишкомъ мало впечатлѣнія, она слишкомъ далека отъ земли, она о многомъ говоритъ, но мало чувствуетъ; въ ней слишкомъ много сочиненнаго и слишкомъ мало жизненнаго.

Она не изображаетъ, а поетъ, проповѣдуетъ, устремивъ глаза къ небу, говоритъ о добродѣтеляхъ и бостонской нравственности, проповѣдуетъ, увѣщеваетъ, налагаетъ мароккскія повязки на ненарушимую честность и на чету индѣйскихъ героевъ. Это творчество беззвучно пролетѣло надо мной, не задѣвъ ни одной струны въ моей душѣ, не заронивъ желанія прислушаться. Когда держишь въ рукахъ американскую книгу, то всегда думаешь, что всемогущій ураганъ современности, можетъ-быть, оживилъ бы эту плачевную картину поэтическаго творчества, но на ураганъ наложена пошлина, а національныя оловянныя трубы не играютъ роли урагановъ.

Американская литература создалась безъ иностраннаго вліянія и сама не имѣетъ никакого вліянія, она отстала отъ Европы на цѣлыхъ три фазиса развитія. Нѣкогда Диккенсъ и Скоттъ опредѣлили форму романа, Мильтонъ и Лонгфелло — форму стиховъ, на этомъ Америка и остановилась. Въ американской литературѣ рѣшительно незамѣтно никакихъ слѣдовъ нашей современной литературы; поэты не чувствуютъ никакого стремленія къ прогрессу; они разъ навсегда заучили правила и знаютъ ихъ. Что имъ за дѣла до того, что въ великихъ цивилизованныхъ странахъ пишутъ о жизни, изображая нѣжныя, какъ мимоза, душевныя переживанія? Это ихъ не касается; они — американцы, патріоты, пѣвцы, мечтатели; въ Америкѣ считается чуть ли не постыднымъ знать иностранные языки. Если въ присутствіи янки два эмигранта объясняются на своемъ родномъ языкѣ, то ихъ, навѣрное, осмѣютъ; если американецъ захочетъ выучить какой-нибудь. языкъ, то онъ почти навѣрное выберетъ мертвый языкъ. Такимъ образомъ американцы вполнѣ застрахованы отъ возможности читать иностранныя книги въ оригиналахъ, но они не хотятъ знакомиться съ ними и въ переводахъ. Если ради спекуляціи они переведутъ романъ Золя, то подвергнутъ его грубому изуродованію, они «просѣиваютъ» его, какъ говорится въ предисловіяхъ. Книга становится совершенно неузнаваемой; они измѣнятъ даже собственныя имена. Въ «La terre» (земля) Іисусъ Христосъ названъ въ американскомъ переводѣ Магометомъ, четыре убійства переводчикъ выкинулъ, чтобы не было сходства съ револьверными выстрѣлами его отечественной литературы. Все, что касается клятвъ, незаконныхъ дѣтей, соблазновъ — выпущено совсѣмъ. Но въ книжныхъ магазинахъ не найдешь книгъ Золя даже въ «просѣянномъ» видѣ; онѣ продаются въ табачныхъ магазинахъ, какъ принадлежность мужчинъ. Американскіе книжные магазины ведутъ торговлю приличнымъ товаромъ, не пытайтесь спрашивать книгъ изъ современной жизни, не требуйте даже очень умѣренныхъ и скучныхъ сочиненій Уитмана — вамъ шепнутъ (если въ магазинѣ есть дама), что они надѣются, что въ городѣ не найдется сочиненій Уитмана. Чѣмъ же торгуютъ книжные магазины?

Возьмите городъ величиною съ Копенгагенъ — Миннеаполисъ — центръ западной торговли, въ которомъ свои театры, школы, художественныя галлереи, университеты, интернаціональная выставка и пять музыкальныхъ академій, — въ немъ есть одинъ единственный книжный магазинъ [9] Скандинавскихъ два, они торгуютъ писчей бумагой и проповѣдями. . О чемъ публикуетъ подобная книжная торговля? Какія книги. выставлены на окнахъ и на полкахъ? Декоративныя поздравительныя карточки, собранія стиховъ съ золотымъ обрѣзомъ, уголовные романы, нѣсколько нотъ изъ Jankee doodle и Home, sweet home, блаженный Лонгфелло и всевозможныя модныя чернильницы. Цѣлый потокъ американской «беллетристики», которую можетъ имѣть большой народъ, съ любящими марать бумагу женщинами! Книжный магазинъ отличается также патріотическимъ характеромъ, онъ торгуетъ военной исторіей Соединенныхъ Штатовъ, литографіями Вашингтона, Хижиной дяди Тома, Мемуарами генерала Гранта. Въ этомъ и заключается весь запасъ американской литературы. Но я все-таки предпочту читать сборникъ проповѣдей, чѣмъ «Мемуары Гранта», который не умѣлъ даже писать безъ ошибокъ на своемъ родномъ языкѣ. Многія письма Гранта хранятся какъ стилистическіе курьезы. Я лучше прочту «Адресъ-Календарь» съ начала до конца, чѣмъ криминальные американскіе романы.