Итоги Итоги - Итоги № 42 (2013)

«Наша задача — заставить зрителя думать, — считает Кондон. — Мы вовсе не претендуем на то, что именно за нами последнее слово. Мы не выносим вердикт, мы, хотелось бы верить, стимулируем дискуссию. И один из главных вопросов, нас волнующих, — морально ли разоблачать государственные и военные секреты, если от этого могут пострадать безвинные люди? Уверен, еще будут сняты другие фильмы, игровые и документальные, об Ассанже и WikiLeaks. Сегодня, чтобы заставить человека покинуть уютную кушетку, отложить «ремоут-контрол» и отправиться в кинотеатр, нужна сильная мотивация. А что может быть сильнее любопытства? Фигура Ассанжа окружена мифами. И если мы хоть чуточку их развеем, я считаю, мы выполнили свою задачу. Только не называйте наш фильм байопиком. Мы не поднимаем Ассанжа на пьедестал, мы его не драпируем в тогу положительного героя. Мы взяли всего два года его дружбы и размолвки с Даниэлем Бергом, чтобы набросать довольно произвольный портрет, не претендующий на фотографическое сходство».

Кстати, о портрете: белая шевелюра Камбербэтча — это не тот случай, когда можно рассуждать, идет ему блондинистость или нет. Цвет волос делает ему другое лицо, так бывает. «Когда я впервые в парике посмотрел на себя в зеркало, то сказал: «О боже!» — признался «Итогам» актер. — Физически между нами есть много общего: высокий рост, сложение, некоторые черты лица. Но цвет волос у нас разный. Вообще играть человека, портреты которого можно увидеть на каждом шагу, очень нелегко. Нельзя зацикливаться на физических различиях: у него нос такой, а у тебя другой или там разный цвет глаз и так далее. Это может актера парализовать. Я же в жизни не похож на дракона, которого играю в «Хоббите», и пламя изо рта не умею пускать», — смеясь, добавил Бенедикт.

Камбербэтч, конечно, пока не легендарный Лон Чейни, «человек с тысячью лиц», но ряд известных персонажей, причем очень разных по психофизике, успел воплотить и в кино, и в театре, и на телевидении. Достаточно назвать Шерлока Холмса, Стивена Хокинга, доктора Франкенштейна, причем последнего он на сцене чередовал с монстром, словно доказывая, что его лицедейство не знает преград. Роль самого скандального ньюсмейкера нашей эпохи стала вызовом, который он принял легко и даже играючи. Другое дело, что актер вовсе не жаждет, чтобы его полюбили всей душой. И даже можно предположить, что зритель будет интересоваться этим фильмом, пока стоит шум вокруг Ассанжа и его детища. Будет ли это кино востребовано лет через пять — десять, вопрос открытый. Или актуальное кино, как и газетная заметка, живет один день? Все течет, все изменяется...

Торонто — Нью-Йорк

На трезвую голову

/ Искусство и культура / Художественный дневник / Театр

Генриетта Яновская поставила в МТЮЗе «С любимыми не расставайтесь» Александра Володина

В «Записках нетрезвого человека» Володин признается, что в отрочестве у него повторялся один и тот же сон: «Вот я лечу, а внизу летят светящиеся женщины, слегка приподняв одно колено каждая». Я не знаю, снилась ли такая картинка Генриетте Яновской и Сергею Бархину, но, когда открывается занавес, она перед тобой оживает. Лучезарные девушки в белых платьях парят в воздухе, сверкая теми самыми коленками, а под ними до горизонта зеленое море... травы. Эдем, да и только. Те, кто знает пьесу или видел фильм «С любимыми не расставайтесь», ошеломлены вдвойне, ведь они-то точно знали предстоящее место действия — унылый городской суд, через который проходит череда разводящихся. Потом по ходу действия мы разглядим в пейзаже земные приметы: затаившиеся в правой кулисе трубы коммуникаций, в глубине слева железную винтовую лестницу, повисший на стенке коммуналки вечный велосипед, каменный шар на постаменте — должно быть, в сквере, телефон-автомат, раскладушку, стол и стул для судьи. Ведь браки только совершаются на небесах... Из зала выбежит фотограф, щелкнет затвором, остановив счастливое мгновение, как чеховский Федотик из «Трех сестер».

Яновская любит делать многонаселенные спектакли, добавить к действующим лицам пьесы «и другие». Дорожит оттенками смыслов. Естественно, что в эту раннюю володинскую пьесу она подселила реплики из «Записок», сценку «Перегородка», рассказ «Всё наши комплексы», но явление среди персонажей незабвенной Агафьи Тихоновны сразу делает советский сюжет вневременным. К тому же она здесь в исполнении Оксаны Лагутиной не привычная дородная, засидевшаяся в девках дурында, а поблекшая, не первой молодости девушка, иссушенная тоской по утраченной любви к милому сердцу Подколесину. Бродит скоро уже почти двести лет среди людей вечной странницей.

Чтобы почувствовать Володина, стоит, например, соединить две его формулы: «Стыдно быть несчастливым» и «У каждого есть право на собственное несчастье». Артисты МТЮЗа их соединили, сыграв не эпизоды, а судьбы. Вот Катя и Митя (София Сливина и Евгений Волоцкий) прорываются друг к другу, неуклюже кружась — вот-вот помирятся, но стоит оторвать от них взгляд, притянет, не оторвешься, лицо судьи (Виктория Верберг). И ты читаешь ее мысли, которыми она только потом поделится, когда сбросит с уставших за день ног туфли и босая, раскинувшись на траве, затянет песню, став из женщины-функции младшей сестрой Агафьи. Их сестра — третья — и уборщица Таня (Арина Нестерова), жена алкоголика, застенчиво признающаяся, что недавно, всего только несколько лет назад, перестала верить в любовь. А нежная Ирина (Софья Райзман), влюбившаяся в Митю, сестричка Шарлотты, с теми же фокусами не к месту.

Со временем сюжет прорастет в «Осенний марафон». Здесь еще другое время года, и драматург еще не справляется с обыденностью, форсирует драму. Катя попадает в психушку. Глухая стена отделяет ее от тех, кто, казалось бы, с обыденностью справился, получив свое законное право на несчастье, бесстрастно проштампованное в суде. Но когда она кидается за навестившим ее бывшим мужем с отчаянным криком: «Я скучаю по тебе!», — в стене неожиданно распахиваются окна, из которых ей вторят. Яновская поставила Володина-поэта, зарифмовав 24 персонажа.

В начале тех же «Записок нетрезвого человека» есть одно очень трезвое наблюдение: «В искусстве размножились дегустаторы. Этак, язычком: Ц... Ц... устарело это, сейчас нужно вот что... Прежде сверху указывали, каким и только каким должно быть искусство. Теперь прогрессивные дегустаторы решают, каким и только каким оно должно быть». В Московском ТЮЗе без оглядки на моду продолжают ставить спектакли бесстрашные. Я скучаю по такому театру.