Лев Айзерман - Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе?

С одной стороны, замшелые подходы к литературе. Так, вновь и вновь от учеников требуют умения «формулировать тему, идею, нравственный пафос литературного произведения». Кстати, а вы сможете определить идею «Медного всадника», «Героя нашего времени», «Войны и мира», «Тихого Дона», «Мастера и Маргариты», «Василия Теркина», «Одного дня Ивана Денисовича»? С одной стороны, «Чацкий как необычный резонер, предшественник «странного человека» в русской литературе». «Жанровое своеобразие “Мертвых душ”, его связь с “Божественной комедией” Данте, плутовским романом, романом-путешествием». Да откуда они все это могут знать и зачем это знать?

С другой стороны: Фонвизин «Недоросль» (фрагменты), Грин «Алые паруса» (фрагменты), Шекспир «Гамлет» (сцены), Дефо «Робинзон Крузо» (фрагменты), Гёте «Фауст» (фрагменты), Экзюпери «Маленький принц» (фрагменты), Марк Твен «Приключения Тома Сойера» (фрагменты), Катаев «Сын полка» (фрагменты). Ну как можно хоть что-нибудь говорить о «Гамлете» по отдельным сценам? И почему «Маленький принц» в фрагментах, когда его с удовольствием читают целиком? Я уже не говорю о том, что хотя слово это – фрагменты – не стоит рядом с «Евгением Онегиным», «Героем нашего времени» и «Мертвыми душами», сплошь и рядом о них школьники судят по этим самым фрагментам, а то и по кратким пересказам. И, конечно, дело тут не только в уроках литературы.

В начале августа я пошел в книжный магазин и купил там только что вышедшую книгу Даниила Гранина «Все было не совсем так». Дома с волнением читал эту книгу. Приведу в сокращении один из эпизодов ее.

Закончив свой рассказ об этой встрече, Гранин с горечью пишет:

Я не совсем согласен с Граниным, хотя его слова о падении авторитета книги, об уродливом русском языке, говорить на котором приучает во многом школа, вынужденная готовить к безграмотным экзаменам, мне естественно близки. И постоянно сталкиваясь с хамами, я все-таки думаю, что среди моих учеников прошлых лет и десятилетий, так же как и среди современных подростков, преобладают не хамы. Но в главном писатель прав. И по американским и нашим источникам, и по своему учительскому опыту я хорошо знаю, что Интернет – величайшее достижение человечества и вместе с тем величайшее зло. Поток скачанных рефератов, докладов, сочинений захлестнул школу. Интернет, способный учить творчеству, на самом деле сплошь и рядом приучает брать готовое, не думать самому, отучает от напряжения собственной ищущей мысли.

Но, естественно, дело не только и не столько в компьютере и Интернете. Дело в том воспитании, которое формирует человека в школе, в семье, в самой жизни.

3 сентября 2010 года я поговорил в своем новом десятом классе, «медицинском», как его называют у нас в школе (он готовит к поступлению в медицинский институт), то сочинение, о котором я уже рассказывал. Тема домашнего сочинения – «ПОТРЯСЕНИЕ».

Сразу же ко мне подошел десятиклассник: «Я не знаю, о чем писать, у меня в жизни никогда не было потрясений». Потом я прочел в одном из сочинений:

Читаю дальше. Одна работа (на 27 человек) – о потрясении книгой, романом Булгакова «Мастер и Маргарита».

Одна о потрясении музыкой – фестивалем военных оркестров стран мира.

Два сочинения – о потрясении, связанном с собственным занятием искусством.

Три – об открытии мира: первая встреча с морем, Эльбрус, Париж.

Горькое предательство друга. Грабители, отобравшие мобильный телефон. Собака, искусавшая в детстве (шрамы до сих пор). Жизнь с тетей (родители зарабатывают на жизнь в другом городе).

Тяжелые травмы и операции в спорте. 6 смертей на 27 человек. Смерть тети. Смерть деда. Смерть матери одноклассника.

И смерть матери. Одно из самых сильных сочинений, которые я прочитал в своей жизни. Я не мог его прочитать в классе, даже не называя, как всегда, имени и фамилии. Да и здесь могу привести лишь несколько строк: