Юрий Удовенко - Сатрапы Сатаны

От рук казачков атамана Всевеликого Войска Донского Краснова [441]в 1918 году погибло более 30 тысяч человек. «Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать; Приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня» — распорядился Краснов-ский комендант Макеевского района 10 ноября 1918 г. [442].

7 августа 1918 года Деникин [443]издал указ, согласно которому все лица, обвиняемые, как во враждебной Добровольческой армии деятельности, так и в иных преступлениях, должны были предстать перед военно-полевым судом, крутым и скорым до расправы. В июле 1919 года был принят закон, предусматривающий смертную казнь для всех, кто имеет отношение к советской власти [444].

Легионеры 40-тысячного чехословацкого корпуса, восставшие против большевиков в мае-августе 1918 года в Поволжье, Сибири и на Урале нещадно уничтожали красноармейцев, советских и партийных функционеров и сочувствующих им граждан. Только в Поволжье в 1918 году легионеры, совместно с Комучем казнили более 5 000 человек [445].

8 августа 1919 года польские войска захватили Минск, а 25 апреля 1920 года двинули на Киев. Вторжение сопровождалось еврейскими погромами и массовыми расстрелами. Тысячи евреев погибли во время резни в городах Ровно и местечке Тетиево. Состоялись массовые расстрелы мирного населения в деревнях Ивановцы, Куча, Собачи, Яблуновка, Новая Гребля, Мельничи, Кирилловка. Из 157 000 красноармейцев, взятых поляками в плен, погибли в концлагерях Стшалков и Тухоли порядка 80 000. Части Красной армии под командованием Тухачевского [446] дали достойный отпор агрессору и гнали его до самой Варшавы.

Отступая, польские палачи уничтожили еврейские местечки:

Пинск, Лунинец, Василевичи, Городея, Койданово, Несвиж, Песочное, Мир, Узда, Столбцы, Уречье — вот далеко не полный перечень уже «белорусских» еврейских погромов, учиненных борцами за Великую Польшу. По данным информационностатистического отдела Евобкома (Еврейский областной комитет) минимальное количество евреев, пострадавших при отступлении поляков из Беларуси летом 1920 года, составило 350 000 человек (из них 120 000 детей) [447]. Так что расстрел польских офицеров в Катынском лесу, если он конечно совершен советскими органами, имеет «исторические корни».

На Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке России свирепствовали войска казачьих атаманов Б. В. Анненкова, А. И. Дутова, Г. М. Семёнова, И. П. Калмыкова, И. Н. Красильникова и прочих. В истреблении россиян этим казачкам помогали самураи.

В следственном деле против атамана Анненкова, начатом в мае 1926 года, сохранились несколько тысяч показаний подвергшихся грабежам крестьян, родственников убитых его отрядом под девизом: «Нам нет никаких запрещений! С нами бог и атаман Анненков, руби направо и налево!»

11 сентября 1918 года при подавлении крестьянского выступления в Славгородском уезде «гусары» Анненкова замучили и убили до 500 человек. В их числе были и 87 делегатов крестьянского съезда, которых по приказу Анненкова изрубили на площади Славгорода против народного дома и там же закопали в яму. Была сожжена дотла деревня Чёрный Дол, в которой располагался штаб восставших, расстреливались, бились и вешались на столбах даже жёны и дети крестьян. Девушек из Славгорода и его окрестностей привозили к поезду Анненкова, находившемуся на городской станции, насиловали, а затем расстреливали. По свидетельству очевидца Блохина, казни аннен-ковцев отличались особой жестокостью: у жертв вырывались глаза, языки, вырезались полосы на спине, их закапывали живьём, привязывали к конским хвостам. В Семипалатинске Анненков угрожал расстрелять каждого пятого жителя города в случае отказа выплаты контрибуции [448].

9 мая 1918 года после взятия казаками атамана Дутова села Александров-Гая было закопано заживо 96 взятых в плен красноармейцев. Всего в селе разными способами было казнено 675 человек. После захвата казачьим отрядом атамана Дутова 27 мая 1918 года Челябинска и Троицка, 3 июля Оренбурга в этих городах был установлен режим террора. В одной оренбургской тюрьме содержалось более 6 000 заключённых, из них около 500 были убиты в ходе допросов. В Челябинске Дутовцами было расстреляно или вывезено в тюрьмы Сибири 9 000 человек. По сообщениям советской периодики, в Троицке Дутовцами в первые недели после взятия города было расстреляно около 700 человек. В Илеке ими было уничтожено 400 человек. Такие массовые казни были характерны для казачьих войск Дутова [449].

Приказом от 4 августа 1918 года Дутов ввёл на подконтрольных ему территориях смертную казнь за малейшее сопротивление властям, а также за уклонение от воинской службы [450]. В одной только Уральской области в январе 1919 года казаками Дутова было убито 1 050 человек [451].

3 апреля 1919 года казачий атаман приказал расстреливать и брать заложников при проявлении малейшей неблагонадёжно-сти [452]. В том же году в селе Сахарное Дутовцами была сожжена больница вместе с 700 находившимися там больными тифом красноармейцами, уничтожена деревня Меглиус вместе с 65 её жителями [453].

Сподвижник атамана Семёнова генерал-майор Л. Ф. Влась-евский на допросе 13 августа 1945 года свидетельствовал: «Белоказачьи формирования атамана Семёнова приносили много несчастий населению. Они расстреливали заподозренных в чём-либо лиц, жгли деревни, грабили жителей, которые были замечены в каких-либо действиях или даже в нелояльном отношении к войскам Семёнова. Особенно отличились в этом дивизии барона Унгерна и генерала Тирбаха, имевших свои контрразведывательные службы. Но наибольшие зверства всё же чинили карательные отряды войсковых старшин Казанова и Фильши-на, сотника Чистокина и другие, которые подчинялись штабу Семёнова» [454].

Сам Семёнов также признавал на суде, что при проявлении сопротивления его войска сжигали деревни. Семёнов лично держал под контролем пытки в застенках, в ходе которых было убито до 6 500 человек [455].

Не отличался добродетелью и адмирал Колчак, именовавший большевиков и эсэров шайкой грабителей и врагов народа.

Член ЦК партии правых эсеров Д. Ф. Раков о правлении адмирала писал: «Омск просто замер от ужаса. В то время, когда жены убитых товарищей день и ночь разыскивали в сибирских снегах их трупы, я продолжал мучительное свое сидение, не ведая, какой ужас творится за стенами гауптвахты...

... Само убийство представляет картину настолько дикую и страшную, что трудно о ней говорить даже людям, видавшим немало ужасов и в прошлом, и в настоящем. Несчастных раздели, оставили лишь в одном белье: убийцам, очевидно, понадобились их одежды. Били всеми родами оружия, за исключением артиллерии: били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. При казни присутствовали не только исполнители, но также и зрители. На глазах этой публики Н. Фомину нанесли 13 ран, из которых лишь 2 огнестрельные. Ему, еще живому, шашками пытались отрубить руки, но шашки, по-видимому, были тупые, получились глубокие раны на плечах и под мышками. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей...