Павел Раста - Рубикон

Но, почему-то, тенденции эти замечают только здесь, на казачьем Юге. Нам не доверяют. Нам говорят: "Здесь будет новая Чечня". Это говорят не враги. Это говорят патриоты. Которые боятся возрождения казачества. Да окститесь вы уже! Согласен, у нас это протекает несколько более быстро и несколько более в острой форме, чем в других русских регионах. Ну, а что, для этого нет причин? Нет катализатора в виде наших "маленьких, но гордых" кавказских соседей? Да "казакийство" это пресловутое — оно, во многом, акт отчаяния. Того самого отчаяния, которое буквально звенело в голосе губернатора Ткачёва, когда он говорил о Ставрополье. Мы что, слепые? Мы не видим, что происходит? Мы не видим, кому сейчас буквально скармливают наши земли? Не видим, кому их откровенно сдают? Так какой же реакции вы ждали, друзья мои? Мы хотим жить, уж простите нас за это. И многие сейчас уже начинают видеть выход в сепаратизме. Сам-то я знаю, что он иллюзорный, а некоторые за него цепляются. Но дайте нам другое решение! Дайте людям альтернативу!!! А единственная альтернатива здесь — это РЕАЛЬНОЕ возрождение казачества. Более того, казакийские настроения и возникают, во многом, потому, что этого возрождения нет. Казакийство — это экстремальная реакция выживания. И как только казачеству дадут шанс выжить иным путём, казакийство исчезнет. Растает в воздухе. Снова станет уделом маргиналов. Но не раньше.

Утверждение о том, что здесь будет "вторая Чечня" — это и вовсе уже ни в какие ворота. Тех, кто так говорит, хочу спросить: вы кем нас считаете? Мы, по-вашему, что, звери? Мы "чурки завоёванные"? Вообще-то нет. И это ещё мягко говоря. "Второй Чечни" не может быть в принципе. Просто потому, что мы не чечены. Если уж на то пошло, то какие могут быть предпосылки для казачьего откола? Другой язык? Другая культура? Другая вера? Что у нас другое? Ничего. Мы такие же русские, как и все остальные. Вообще обвинять казачество в тяге к сепаратизму — значит просто не понимать его и не знать истории. Казаки — это самая наименее склонная к отделенчеству часть русского народа. Казаки — генетические государственники, не смотря на своё свободолюбие (что есть — то есть). Когда мой донской брат Ермак Тимофеевич, уроженец станицы Качалинской, завоевал Сибирь, что он сделал в первую очередь? Создал "великую казакию". Да ничего подобного. Он тут же послал челобитную Иоанну Грозному с изъявлением верности и нижайшей просьбой принять новые земли под свой великодержавный скипетр. И по-другому бы он просто не поступил. Потому, что казак. А казаку из России идти некуда. Казак жаждет государственного величия. Без великого царства он никто.

И таких примеров в казачьей истории тьма. Нет смысла их все перечислять. Есть смысл поговорить о другом.

Я уже неоднократно говорил о том, что главным условием национального возрождения России и русского народа является национальное примирение. Нам надо наконец прекратить гражданскую войну, которая отнюдь не закончилась в 1922 году. И казакийство — одно из последствий этой войны. Не самое фатальное и вполне излечимое. Но только если лечить. Возрождение казачества я считаю одним из ключевых элементов примирения нации. И одним из ключевых элементов восстановления её единства. О боеспособности даже и не упоминаю — это слишком очевидно. Время показало, каким ценным компонентом Русского Государства являются Казачьи Войска и во что без них начал превращаться Русский Юг. Но здесь ведь ещё и моральный момент огромную роль играет. Казаки были рыцарями России на протяжении веков. Её самураями. И они заслуживают её благодарности.

И вот, с учётом таких вводных, я и предлагаю теперь приступить к обсуждению того, ради чего, собственно говоря, и писалась эта статья: схемы восстановления русского казачества.

Для начала скажите мне, коллеги, на чём держалась мощь Казачьих Войск? Ну, во-первых, на том, что они имели экономическое самообеспечение. Казачьи Войска сами себя кормили и, во многом, даже вооружали. Во-вторых, казаки стационарно жили на тех территориях, которые защищали. По крайней мере это касается терских и кубанских братьев, да и вольный Дон очень долго пробыл на острие, лишь в последние 100 лет Империи оказавшись в неглубоком тылу. Соответственно, морально казак был куда крепче простого солдата. Ведь за простым солдатом стоял его командир, а за казаком — его семья, его дом, его земля, да и вся его жизнь, в общем-то. В-третьих, казак был воином с детства. Учить его начинали с того момента, как он мог поднять детскую сабельку. И обучение продолжалось всю жизнь, до тех пор, пока казак не становился совсем стар и немощен. В-четвёртых, особая полувоенная структура казачьего самоуправления делала любую станицу и любой хутор самостоятельной воинской единицей. Боевым отрядом, который в считанные минуты мог собраться и выполнить любую боевую задачу.

Именно таким образом казачество и стало той самой Русской Скалой, о которую разбивалась любая агрессия с юга. И только таким образом Империя смогла усмирить горные племена: любой горец знал, с чем он столкнётся, если спустится на равнину и начнёт там вести себя неприлично. Знал и уважал. Горцы очень уважают силу. И точно так же об этом знал любой агрессор. Знали турки, знали иранцы, знали англичане. Русский Юг был неприступен. И никаким консервным ножом нельзя было его вскрыть.

А теперь давайте посмотрим, что из себя представляет современное, т. н. "реестровое" казачество. Вернее то, во что пытаются превратить казаков россиянские власти. Во-первых, у казаков нет никакой экономической самостоятельности. Если у дореволюционных Войск был экономический базис с виде коллективной собственности на землю и прав разрешать вопросы оной собственности во благо казачества, то нынешние казаки точно так же бесправны, как и все остальные "дорогие россияне". Даже более бесправны: их земли открыто раздаются колонизаторам с юга, а казаки ничего не могут с этим сделать. Казак всегда жил по закону. А на чьей стороне закон сейчас? Тех, кто пытается этому противостоять, нещадно сажают, а то и убивают. Пример Ставрополья в этом смысле на редкость красочен. Во-вторых, функции по защите своих земель казакам никто возвращать не собирается. Наоборот, этому всячески препятствуют. Только в некоторых станицах полуподпольно действуют местные казачьи патрули и то они постоянно ходят под угрозой тюремного срока за самоуправство. В-третьих, казакам ни то, что не позволяют воевать: любые попытки создания казачьих частей яростно торпедировались россиянской властью. Которая, при этом, весьма благосклонно смотрела на формирование частных армий в Чечне. Мой вопрос Максиму Шевченко был ведь именно об этом. С теми, кто противился, расправлялись. Пример Петра Владимировича Молодидова самый показательный.