Юрий Корнилов - Гувернантка из ЦРУ

Вот, собственно, и все "впечатления об СССР", о которых голландский вояжер сам (разумеется, не назвав своего имени) поведал на страницах нидерландской буржуазной прессы. А редакция предварила откровения комбинатора собственной редакционной статьей, в которой упражнялась на тему об "ущемлении в СССР прав и свобод человека" и разглагольствовала о том, что, дескать, по вине Советского Союза "тормозится развитие культурных контактов, сдерживается обмен туристами, идеями и информацией между Востоком и Западом…".

Читаешь оба эти произведения, и невольно напрашивается вопрос: а что же, собственно, подразумевают иные круги на Западе под "контактами в области культуры"? Действительный обмен культурными ценностями или же "свободу" для всякого рода "идеологических инфильтраций", а в дополнение- и "свободу обмена" заграничных тряпок на бесценные предметы старины? Свое отношение к тем, с позволения сказать, "идеям", которые кое-кто на Западе столь упорно пытается насадить в СССР, советские люди выражают достаточно четко: нам эти "идеи" не нужны! Что же касается рыскания иных западных "туристов" по подворотням, совершаемых ими всякого рода более чем сомнительных спекулятивных сделок, скупки и незаконного вывоза за границу ценностей, то подобная "деятельность" именуется в СССР не "культурным обменом", а совсем иначе. Соответствующую квалификацию этой деятельности можно найти в Уголовном кодексе РСФСР и кодексах других союзных республик.

Ну, а если говорить о настоящем туризме, о подлинном культурном обмене — милости просим! Приезжайте в СССР. Только без заданий по проведению направленных против советских людей идеологических диверсий. И без намерений поживиться за наш счет, покинуть нашу страну с незаконным "бутербродом" в чемодане…

На скамье подсудимых — тщедушный, небольшого роста человек: серое лицо, бегающий взгляд, большие квадратные очки.

— Лукьянов?

— Он. Мимо пройдешь — не заметишь. А ведь сколько натворил!

Мы — на открытом судебном процессе в Элисте, столице Калмыцкой АССР. Судят изменника Родины, убийцу, чьи руки в буквальном смысле слова по локоть в крови. Судят преступника, вокруг которого поднят шум на Западе, о котором вещают пресловутые закордонные "радиоголоса".

Да, необычен этот судебный процесс — необычна и преступная "карьера" Лукьянова. Мы чуть было не написали: карьера человека, который сидит сегодня на скамье подсудимых. Но нет, не может, не вправе именоваться этот выродок человеком! Еще в годы Великой Отечественной войны, будучи призван в Советскую Армию, предал он Родину, переметнулся на сторону врага — и именно в тот день и час была перечеркнута, кончилась его человеческая биография, и начал он жить страшной жизнью изменника, убийцы, кровавого палача. Сорок пять (сорок пять!) томов уголовного- дела потребовалось для того, чтобы документально, опираясь на свидетельства многочисленных участников и очевидцев событий военных лет, на архивные материалы, шаг за шагом, звено за звеном исследовать цепь совершенных им преступлений. И сейчас, когда председатель военного трибунала зачитывает приговор, лаконично излагающий главное, что собрано в этих 45 томах, — в зале то и дело слышатся гневные реплики, сдержанные рыдания женщин, чьих мужей и детей пытал, истязал, убивал этот тщедушный изверг с серым невыразительным лицом…

— Судебным следствием установлено: Лукьянов, проходя военную службу в рядах Советской Армии в составе 786-го стрелкового полка 155-й стрелковой дивизии, в ноябре 1941 года был пленен немецко-фашистскими войсками и помещен в лагерь для советских военнопленных. Осенью 1942 года Лукьянов изменил Родине, перешел на сторону врага и добровольно поступил в карательное формирование "Туркестанский легион". В начале 1943 года перешел на службу в созданное оккупантами карательное формирование "Калмыцкий кавалерийский корпус" немецко-фашистской армии, который предназначался для ведения вооруженной борьбы против партизанского движения, советских разведчиков, десантных групп и других патриотических сил, действовавших в тылу врага. В этом формировании Лукьянов разновременно занимал ответственные командные должности командира ряда дивизионов, а затем — с августа 1944 года — являлся военным представителем "корпуса" в так называемом "Калмыцком национальном комитете", созданном гитлеровцами из числа калмыков-белоэмигрантов, буржуазных националистов, изменников Родины при "Восточном министерстве" фашистской Германии…

Как же реагирует на происходящее он сам — бывший фашистский прихвостень Е.А.Лукьянов? Он явно нервничает: то что-то лихорадочно пишет в блокноте, то вдруг неожиданно бросает карандаш, чтобы протереть запотевшие стекла очков. Но, нервничая, старается не отступать от заранее избранной тактики: отрицать все, что ему инкриминирует суд. Убийства, расправы? Не знаю. Не помню. Выполнял приказы — не более. Слишком много лет прошло…. — Может быть, вы забыли и о том, что служили в карательном фашистском дивизионе? — Я многое забыл… Если и служил — то по принуждению. Не верите? Вызовите из Бельгии двух моих сыновей — пусть они подтвердят, что я не убийца, я добропорядочный гражданин, хороший семьянин…

Слов-то каких, совершенно ему несвойственных, понабрался за кордоном матерый бандит: "добропорядочность", "гражданин"! Похоже, натаскивали его, тренировали на случай провала…

Далеко, очень далеко от Бельгии калмыцкий город Элиста, но сидящий на скамье подсудимых Лукьянов будто нюхом чует, что там, в Брюсселе, где он нашел прибежище и покровителей после того, как бежал на Запад с отступавшими фашистскими полчищами, у него должны быть адвокаты — и адвокаты настырные, старательные! Так оно и есть: не успели соответствующие советские органы арестовать преступника, прибывшего в СССР "по частным делам", а на Западе словно только того и ждали: сразу же поднялся шум и крик о том, что вот-де Москва допускает "вопиющий произвол", что в СССР "схватили ни в чем не повинного бельгийского гражданина и грозят ему всяческими карами". Иные бельгийские буржуазные газеты, а следуя их примеру — и падкие до антисоветских "сенсаций" "радиоголоса", расписывая "дело Лукьянова", даже договорились до> утверждений, что он, мол, чуть ли не "патриот своей страны", который, страдая от ностальгии, прямо-таки рвался на Родину…

8 июля 1983 года настал последний день этого беспрецедентного в своем роде процесса, и председательствующий начал зачитывать приговор, занимающий ни много ни мало — 48 страниц. От каждой из этих страниц веяло смертью и кровью, и каждой из них было, без сомнения, более чем достаточно, чтобы виновнику преступлений воздать самую суровую меру наказания по законам любой цивилизованной страны! С этим, мы убеждены, согласилось бы и абсолютное большинство читателей бельгийских газет, которым, используя в качестве повода "дело Лукьянова", определенные круги Запада вновь — в который уж раз! — начали вдалбливать в голову провокационный "тезис" о "нарушении прав человека в Советской России". Читатели этих органов "свободной западной прессы" так и не узнали ни об одном из тех десятков и сотен страшных фактов, которые излагал, — зачитывая приговор, председатель суда: