Игорь Танцоров - Деньги или любовь. Жертвы половой войны

Пьяный воздух экономической свободы одурманивает нестойкую женскую душу куда неотвратимей, чем сказки о любви. Всё, что таилось там веками, сокрытое от строгого мужского взора маской скромности и благоразумия, бесстыдно вылезло на самый верх, чтобы найти в эмансипированном обществе свою благодатную почву. Болезненное пристрастие к производимому впечатлению, составляющее значительную часть этой души, пожалуй, наиболее заметно. Получив в свои руки независимый от мужского контроля источник денег, женщины стараются с утроенной энергией потратить его содержимое на туалеты, украшения, драгоценности и прочие бессмысленные излишества. Значительную часть жизни эмансипированной женщины составляет погоня за модой, престижем, абсолютной необходимостью выглядеть лучше всех, пустить пыль в глаза и произвести на окружающих не просто впечатление, а вызвать натуральный шок или лучше сердечный приступ.

От стремления повергнуть соперниц в прах недалеко ушла и страсть женщин к роскоши, к самым разным пустым тратам, отягощённая неумением рационально относиться к деньгам. Инстинкт уюта и комфорта, заложенный в женщину и предназначенный для создания семьи и воспитания детей, трансформировался за отсутствием этой семьи и детей в болезнь потребления, приобретшую размер абсурдный даже для абсурдного эмансипированного общества. Гипертрофированная потребительская экономика также неотделима от эмансипированного общества, как слова «in god we trust» от зелёных купюр. Под ненасытный женский спрос подстраиваются производители и торговцы, порождая целые женские отрасли экономики. Что ещё хуже — под женщин подстраиваются маркетологи, фактически манипуляторы психикой, раздувая необходимость покупок, потребления, трат, идентифицируя это всё с успехом в обществе, замещая в сознании все остальные ценности. Качество спроса меняется тоже. Общеизвестна любовь женщин к распродажам, скидкам и максимальной дешевизне. В результате качественные товары исчезают, заменяясь одноразовым барахлом. Срок службы падает, а маховик потребления раскручивается всё сильнее. Женский спонтанный и хаотичный спрос вытесняет из экономики рациональный мужской. Да и то сказать — мужской спрос меняется тоже. Раньше мужское потребление было сбалансировано целями содержания женщины и семьи. Теперь, в условиях тотального эгоизма, спрос становится самоцелью. Суетливое поглощение всего, до чего может дотянуться кошелёк, вытесняет один смысл жизни за другим. А если кошелёк не дотягивается, выручает кредит. Для женщины привычно отказываться от свободы. Кредит — её выгодная продажа. Потребление идёт за счёт будущего, детей, потомков… Главное — сейчас, сразу и много. Сиюминутные удовольствия становятся наркотиком, заполняющим пустоту личной жизни и вытекающую пустоту личности. А деньги становятся самодовлеющей ценностью.

Но проедание собственной жизни не так страшно, как проедание души. Последнее заразно. Люди копируют не только поведение, но и настроение, мировоззрение, даже мысли. Всё упрощается, максимально готовится для быстрого, универсального и безболезненного употребления. Материалистический подход к делу успешно покоряет искусство и науку, весьма кстати наполняемые женщинами, а также средства массовой информации, которые гоняются только за мимолётным женским вниманием. Обилие легковерных читательниц превратили их в мехи по накачке информационных пузырей, по зловредности не уступающих экономическим. Раздувание пустых сенсаций сопровождается круглыми прибылями от рекламы для тех же читательниц-покупательниц. В науке развиваются неточные науки — те, где результат исследований нельзя точно измерить, но зато можно точно измерить его «социальную значимость», а в искусстве доминирует вечная женская тема. Причём «тема» эта всё больше опошляется и упрощается, вырождаясь в топтание вокруг женского тела, что неудивительно — за отсутствием чувств это теперь единственная ценность в жизни женщины.

И если бы только тема! Всё искусство, да и вообще вся сфера культуры, превратились в конвейер фабрики негасимых звёзд и дутых знаменитостей, что порождается как преобладанием почитательниц, так и их ориентацией на личный тип отношений. «Звезда» — закономерный ответ на женский культурный спрос. Во-первых, женщины вообще всё воспринимают через призму личности, а во-вторых, женщины исключительно подвержены постороннему мнению. И поэтому личность заменила искусство, источник мнения заменил мнение, а каналы информации — информацию. Важно кто говорит, кого показывают, о ком пишут. Остальное, то, что некогда называлось искусством, — вторичный бессмысленный шум, тщетно старающийся лишь привлечь к себе внимание. В свою очередь, внимание, известность и слава конвертируются в деньги, а сами они окончательно вытесняют из общественного сознания всё нематериально-вторичное, включая Её Низложенное Величество Любовь, которая переселяется в область пошлого массового пролеткульта, ориентированного на всё ту же сентиментальную женскую аудиторию, заменяясь в обыденной жизни банальной сексуальной потребностью. И чем абсолютнее власть денег над умами, тем выспренней и выхолощеннее розовая сопливая «лябоффь». Да и то упоминаемая всё реже и реже.

Обилие женщин, активно действующих в обществе, вносит коррективы и в моральную атмосферу. Женщины, вследствие своей меньшей социальности, не настолько озабочены абстрактными нравственными нормами, как приученные к ним социальной эволюцией мужчины. Критерии общественной нравственности заменяются чувствами, личными отношениями, персональными пристрастиями и, конечно, эгоизмом. Если к следованию законам добрую половину населения принуждает только страх, а к нарушению — желание быть не хуже других, то добровольное законопослушание, что по сути и есть основа морали, неизбежно вымывается из общей социальной ткани. Сама же господствующая мораль, облегчённая от семейных и прочих нравственных ценностей, упрощается до степени примитивизма, способного проникнуть в самые тупые головы. Она разлагает самых стойких и с молоком эмансипированной матери передаётся в юные души. Общество по спирали опускается в пучину стяжательства, зависти, тщеславия, коррупции и гниения. Лихорадка потребления, вакханалия проедания всех доступных ресурсов и оргаистическая радость кредитования в счёт потомков заражает всё общество, становится тотальной идеологией и приводит к обожествлению денег, что ещё больше усиливает их влияние, переводя его из строго материального в возвышенно-духовное. Деньги окутываются ореолом таинства, святости и обожания.