Рольф Эдберг - Письма Колумбу

Народы, которые экспансионистская раса называла примитивными, нередко руководились в своей жизни естественной мудростью, утраченной нами во время наших бурных скитаний. Возможно, мы утратили ее в тот момент, когда перестали воспринимать оленей и деревья, облака и реки как одушевленные существа.

Разумеется, назад пути нет. Индеец может только мечтать о Вакан-танка — великом духе, с которым его предки встречались на каждой возвышенности. Но найти его вновь он не сможет. И уж тем более нам не дано соединить наш рационализм с миром представлений анимизма.

Но ведь мы не вписываемся и в созданную нами же искусственную среду. Когда мы складывались как вид, наша психика и наш организм формировались космическими силами. Когда же космические огни, и шелест волн вдоль берега, и шорох ветра в листве перестают быть неотъемлемой частью нашего бытия, теряются какие-то черты нашей личности.

Думается, большинству людей, не совсем окаменевших среди бетона и камня, тесноты и шумов искусственной среды, присуще смутное или осознанное стремление вернуться к морскому берегу, реке, лесу.

Опрос в одном американском большом городе показал, что сорок процентов его жителей хотели бы переехать в маленький городок, окруженный животворной сельской местностью. Такие же опросы в моей собственной стране выявили, что свыше девяноста процентов молодежи в возрасте двенадцати — двадцати четырех лет, живущих в сельской местности или в маленьких городах, не желали переезжать в большой город. Более того: две трети взрослых в крупных городах говорили, что не прочь перебраться в сельскую местность или маленький городок. Исследования в некоторых новых предместьях шведской столицы показывают: лишь немногие поселились здесь потому, что их влекло именно сюда, чаще всего люди смирялись с таким вариантом, отчаявшись получить другую жилплощадь. И многие только ждали случая, чтобы переехать. Можно относиться к такого рода цифрам с осторожностью, подвергая сомнению основательность опросов, но одно несомненно: человеку неуютно в искусственной среде.

О том же говорит новый вид кочевок — массовый туризм, часто отражающий не только желание увидеть что-то новое, но и стремление от чего-то отдохнуть. Туристические агентства зовут на «еще не открытые туристами пляжи». Все чаще белых туристов манит будто бы примитивная среда темнокожих народов, где на уцелевших «райских берегах», по которым грядущие поколения могли бы судить о нетронутой природе прошлого, громоздятся шикарные отели и белых с высоким уровнем жизни обслуживают темнокожие вовсе без какого-либо уровня.

Легче всего пренебрежительно квалифицировать стремление назад к природе как анемичную ностальгию, пустую романтику, даже нечто реакционное. Конечно, минусы есть. И все же было бы разумно задуматься, чем вызвано это стремление. Настоящие реакционеры те, кто верует в незыблемость индустриального общества и городов в их нынешней форме. Они не видят динамики событий. И ничего не ведают о глубинах людской природы.

Отправить за борт культурное наследие и вернуться в дебри невозможно. Но и в полностью искусственной среде нам не по себе. Человека надобно спасти от заточения в небольшом количестве мегаполисов, где индивид разрывается между своими биологическими потребностями и многосторонними воздействиями искусственной среды. Нам нужны населенные пункты, соизмеримые с нашими масштабами, учитывающие биологические особенности человека, достаточно близкие к природе, чтобы мы обретали часть своей личности в нашем физическом окружении.

Пожалуй, тут мы подошли к определению того, что нам крайне необходимо, чтобы преодолеть величайший кризис в истории человечества, а то и в истории всей органической жизни на этой планете. Вряд ли мы сумеем мобилизовать весь духовный потенциал и все прозрение, без чего нам не осилить наши затруднения, если сосредоточимся только на предотвращении опасностей, исправлении ошибок, защите нас против самих себя. Нужны позитивные творческие усилия, чтобы развивать наши собственные возможности и возможности окружающей среды. Мало просто выжить. Жить — значит радоваться тому, чем располагаешь, и тому, что ты существуешь.

Сто лет назад проповедник близости к природе Торо писал, что человеку надлежит изведать собственные океаны и открывать свои высокие широты: «Стань Колумбом новых материков и миров в своей душе и прокладывай новые пути не для торговли, а для мыслей!» Многое уже открыто нами; последним, судя по всему, сознательному открытию поддается наш сокровенный внутренний мир. Путь к нему лежит через отказ от изобилия, способность довольствоваться немногим, насущно необходимым.

Ваши плавания помогли создать реальный образ земного шара. Наши выходы в космос должны были даровать нам взгляд на Землю со всем сущим на ней как на единое целое и место поразительной, но хрупкой красоты, жить в котором — космическая привилегия, а сохранить для жизни — космическая задача.

Только поняв природу, человек поймет самого себя. То, что мы теперь узнали о взаимосвязях, должно на новом уровне соединиться с тем, что составляло суть простой мудрости индейца, — мудрости, которую мы утратили. Как организм я связан со всем, что доступно моим органам чувств. Я существую только совокупно со своей средой, как частица вечного потока, вечного процесса. Моя земная оболочка вылеплена из крупиц, рожденных на космических просторах. Я состою из тех же элементов, что горы, леса, берега.

Все это внушает смирение и уважение. Отвечать за свои поступки — вопрос этики. Этика, принимающая в расчет все наше окружение, стала экологической необходимостью. Ее следует также возвести в ранг эволюционной необходимости.

В тишине южного вечера начинает сверлить душу чувство, которое и не сразу назовешь, — возможно, чувство вины. Сколько ни пытайся закрывать глаза на то, что происходило и происходит, как ни манипулируй утверждениями, отговорками и самообманом, все равно, надо думать, в глубине души шевелится едкое чувство вины перед живой землей и перед народами, на спинах которых мы ездили. Наши неврозы, наш стресс, обращение к искусственным стимуляторам — что это в конечном счете, как не проявления коллективного чувства, что нами что-то предано? Не на вине ли, в сущности, возведена вся наша материальная цивилизация? Многое надо нам искупить, чтобы в душе утвердился мир.

Подобно наблюдателю на корабельной мачте, всматриваемся в неведомое за окоёмом. Что мы рассчитываем найти?

Будущее — не девственный остров, вырастающий из волн морских. Наше сегодня — вчерашний день следующего поколения, и грядущее этого поколения будет отмечено печатью наших нынешних дел и недоделок, подобно тому как наше собственное сегодня — часть узора, плетение которого началось в далеком прошлом. От того, что мы делаем и чего не делаем сегодня, зависит — будет ли вообще у следующего поколения грядущее.