Виталий Севастьянов - Румбы фантастики

Скорее всего, поразившая журналиста меланхолия закончилась бы трехмесячным лечением в Селигерском профилактории, однако внезапно и резко все изменилось.

В тишине каюты прогудел сигнал вызова, и голос Маркова из динамика спросил:

— Ты сейчас не очень занят? Тогда зайди, есть новости.

В рубке штурман, сидевший перед экраном запространственного обзора, обернулся и непривычно серьезно сказал:

— Интересно получается. Курс проложен гладко, я даже Южный Крест в трех парсеках обхожу, чтобы с наложением полей не морочиться, да и движки у нас, сам знаешь, какие. А тут на стыке подпространств прямо по курсу системка совершенно ненужная просматривается… Полюбуйся.

— Вам виднее, Сергей Васильевич, — деликатно ответил Ростокин, мельком взглянув на экран, где струились контуры взаимопроникающих многомерных торов и сфер. Правда, цветовая гамма была красивая… — Насколько я понимаю, два варианта возможны. Или мы с курса уклонились, или новую систему открыли. Второе, по-моему, лучше…

— Умный ты, Игорь, не зря я тебя учил. Тебе б каравеллой «Санта Мария» командовать, — непонятно к чему ответил штурман, сунул в рот реликтовую трубку, которую никогда не закуривал, но всегда таскал в нагрудном кармане, и начал набирать команды на терминале компьютера.

…Вторая, она же и последняя, планета безыменного желтого карлика поразила даже много чего повидавшего на своем веку штурмана. Когда звездолет вышел на геостационарную орбиту и включились круговые оптические экраны, штурман привстал и произнес нечто энергично-архаическое.

Внизу переливался и вспыхивал солнечными бликами ультрамариновый океан. Увенчанные белыми гребнями валы разбивались о круто падающие в воду скалы. Вправо, насколько доставал взгляд, тянулись покрытые непроходимыми лесами хребты. А левее и прямо по курсу до горизонта раскинулась полоса пляжей всех оттенков желтого и оранжевого цветов. Такой роскошной панорамы не увидишь и на Земле, не говоря о прочих до сего момента открытых планетах.

— Однако… — недоверчиво протянул Марков, а Игорь отчетливо понял, что имя в истории отныне им надежно обеспечено. Открывателей таких миров не забывают.

Все стандартные процедуры дистанционного исследования однозначно подтвердили абсолютную землеподобность и полную безвредность атмо-, био-, гидро-, и литосферы сказочной планеты.

Пока Марков завершал предусмотренный инструкцией предпосадочный облет, Ростокин мучительно пытался уйти от назойливо лезущих в голову слащавых и заведомых банальностей, подбирая имя для свежеобретенного рая. И снимал, снимал пейзажи планеты на все три бортовые видеокамеры.

Осела взметенная посадочным выхлопом коралловая пыль, последний раз пробежали по дисплею колонки цифр, окончательно зафиксировав не просто безопасный, но совершенно курортный уровень всех мыслимых характеристик внешней среды, автоматика открыла выходной шлюз, и вскоре площадка лифта мягко коснулась грунта.

Мода на приличествующие случаю афоризмы и крылатые фразы давно прошла, и на почву планеты они вступили молча.

Да и какие слова могли передать настроение людей, годы, как Марков, или месяцы, как Ростокин, не видевших синего неба, не вдыхавших пахнущего магнолиями, орхидеями, выброшенными на берег водорослями, морской солью, йодом, горячим песком и бог знает еще чем воздуха, не слышавших отдаленного гула прибоя у отвесных скал и шелеста умирающей у самых ног волны… И вдруг сразу все это получивших.

Они шли возле самой воды, там, где мокрый песок глаже и тверже городского тротуара. Марков — налегке, а Ростокин, вспомнив какой-то пункт древней инструкции, а скорее всего — из той же превратно понятой романтики, нес на ремне пресловутый карабин.

— Охота тебе шею тереть, — пожал плечами штурман, когда они выходили из корабля. — Сколько живу, ни разу не слышал, чтобы даже десантникам эта штука пригодилась, — и он был совершенно прав, потому что десантники действительно обычно обходились без горнопроходческих резаков, да и встреч с агрессивной фауной за последние триста лет тоже не отмечалось.

— Ничего, Сергей Васильевич, не помешает. В крайнем случае, просто так постреляем, потренируемся.

— Вольному воля… — не стал больше спорить Марков. Он понимал толк в розыгрышах и не собирался разубеждать Игоря в его мнении о ценности и действительном назначении подаренного ему «раритета».

Следующее открытие, сделанное на первом же километре похода, потрясло их не меньше, а даже, пожалуй, сильнее, потому что планет во Вселенной достаточно, и среди них могут быть всякие, а тут…

Они обошли массивный, похожий на руину водонапорной башни утес, громоздившийся посреди пляжа, и увидели легкое, тропического типа бунгало из разноцветного пластика. Стол и несколько раскладных стульев на открытой веранде, закопченные камни импровизированного мангала и все прочие культурологические признаки неопровержимо свидетельствовали, что совсем недавно здесь отдыхала и развлекалась небольшая дружная компания.

— Тур-р-ристы… — Марков явно хотел сказать что-то еще, но сдержался и приступил к систематическому изучению артефакта.

Выводы были несомненны и для честолюбивых надежд Игоря убийственны. Не более, чем месяц назад на этом месте радовалась жизни группа отдыхающих, безусловно с Земли.

— Ну ладно, это я понимаю, — бурчал себе под нос штурман, — прилетели, повеселились… Но почему в навигационных дополнениях об этой системе ничего не сообщили? Я же сам все корректировки принимал…

И он подумал, что скандал, который устроит в службе навигации и картографии после прибытия на Землю, тоже обессмертит его имя, и несколько успокоился.

В конце концов, и не то случается в лабиринтах контор и канцелярий. Марков при случае мог бы много чего порассказать на эту тему. Например, как три года в составе космофлота летал не внесенный ни в один реестр, а следовательно, физически не существующий линейный крейсер.

А эти туристы все же молодцы, не только о себе думали, оставили в бунгало приличное количество деликатесов и напитков. Вполне хватит, чтобы вознаградить себя за скудный корабельный стол и разбитые надежды.

Звездоплаватели развели костер из выброшенных на берег обломков неведомых далеких лесов, жарили консервированный шашлык, запивали его безалкогольным шампанским и вполне натуральным виски «Джим Бим», купались в жидкой бирюзе теплого океана и предвкушали два, а то и три дня внепланового отдыха. Штурман надеялся, что за это время сюда не нагрянет очередная партия курортников, а журналист, напротив, об этом и мечтал. Смущало только, удобно ли будет оставить Маркова одного, а самому присоединиться к туристам и вернуться домой на круизном лайнере. Себе в оправдание Игорь приводил доводы, что Марков — человек привычный, а его от одного воспоминания о тесных броневых отсеках начинает мутить.