Журнал Русская жизнь - Будущее (август 2007)

За тезисами встает некоторый гипотетический «он» - целеустремленный московский подросток, незадумчиво выпаливающий казенные пошлости, наблатыкавшийся на участие в круглых столах со взрослыми и полезными дядями и тетями, будущий эффективный менеджер в начальной стадии заболевания. Он и в самом деле говорит про передовые банковские и рекламные технологии - ибо мир его будущего населен финансистами и рекламистами, а иных занятий на свете нет. Он важно рассуждает о преимуществах западного образования, в упор не замечая, что во всех московских школах уже два года как введено профильное обучение. Он слово в слово повторяет взрослый тезис про необходимость «хранилища знаний» (прекрасные московские библиотеки, интернет-ресурсы и СМИ для него бедны - или, напротив, слишком утомительны в навигации, а он привык потреблять готовое и разжеванное), в его лексиконе действительно присутствует выражение «учреждения дополнительного образования», - это легко. Он не выдуман, он в самом деле такой: новый плюмбум, до мозга костей пропитанный беловоротничковой риторикой успешности.

А как выйдет с круглого стола - «нормальный пацан». Пиво-сигаретка, девчонки, фантастика, сетевая порнушка, подготовительные курсы. Просто школа будущего требует такого «стандарта ученика».

Упоминавшийся выше проект «Эпистемотека» разработан специалистами НИИ инновационных стратегий развития общего образования. Идея сделать очередное «хранилище знаний», объединяющее библиотеки со школами - своего рода сетевое справочное бюро с интерактивом, - не бог весть какая оригинальная. Ничего страшного. Но почитаем главную страницу:

«Знаешь ли ты, что XXI век - это век управления на основе знаний? Хотим мы того или нет, но XXI век будет исключительно веком знаниевых аналитиков, систематизаторов знаний, инженеров-эпистемотехников и менеджеров-эпистемщиков в самых разных областях практики. Готов ли ты к этому? Есть ли у тебя для того, чтобы стать успешным, соответствующие способности и компетентности?»

«Исключительно». Иного не дано.

А рекламистов с банкирами куда дели?

«Умеешь ли ты:

- диагностировать, насколько правильно или неправильно или вообще нелепо задан вопрос?

- вообще - залезать в мышление других людей и определять, какого знания им не хватает?

- а еще - умеешь ли ты капитализировать полученные знания, чтобы они приносили доход?»

Не умеющего - научат.

«Эпистемотека, куда ты волею судеб сейчас попал, представляет собой довольно простую МАШИНКУ по производству новых знаний и выращиванию у любого человека таких способностей. Ты можешь вбросить в пространство эпистемотеки любой свой вопрос. И на него не просто ответят, но помогут тебе самому выработать новое знание. Заметь: новое не только для тебя, но вообще для всех».

Школьнику, успешно нашедшему ответ на какой-то вопрос, будет предложено написать статью в «Энциклопедию „Живое знание“». (Сейчас в энциклопедии три статьи, в каждой по два абзаца. Девушка задает вопрос: «Что именно может дать миру российская цивилизация?» И отвечает: «Нам кажется, что таким средством мог бы послужить межцивилизационный диалог».) Потом с ним будут работать эксперты - ученые и представители бизнес-сообщества.

Хотелось бы посчитать все это обыкновенной благоглупостью - им несть числа, этим идиотским экзерсисам, экстравагантным фантазмам, написанным для очередного гранта, и даже поросячий менеджерский задор мог бы не раздражать. Но этот проект - серьезный, программный, наглядно демонстрирующий ценностные приоритеты официальных разработчиков «школы будущего».

Эти приоритеты можно было бы обобщенно охарактеризовать как эффективный маркетинг интеллектуального бесстыдства. Не надо учиться - надо эффективно распоряжаться тем немногим, что ты сумел запомнить. Не надо производить - надо распределять и администрировать. Не надо понимать - надо «залезать в мышление других» (прямо «в моск», как говорят представители интернет-сообщества).

Другой приоритет - технократический, точнее, гаджетовый. Доходит до полного абсурда. В прошлом году на заседании Мосгордумы был представлен проект школы будущего от Московского института открытого образования. Нельзя не потрястись величием замысла: «ход урока фиксируется с помощью видеокамер», затем «оцифрованный урок транскрибируется, структурируется и синхронизируется с изображением, слайд-шоу и видеоотрывками, использованными учителем». Чему учат, не важно, главное, чтобы все участники образовательного процесса - учителя, ученики и их родители - «постоянно имели с собой идентификатор, коммуникатор и компьютер». Идентификатор - это пластиковая карточка, с помощью которой можно «регистрировать месторасположение ученика и используемые им ресурсы (вход в интернет, распечатка)». Сидели политические мужи, слушали, качали головой, спрашивали: «А коммуникатор какой?» - «iPod, - отвечали им ничтоже сумняшеся. - Цифровой. А что такого?»

Но можно ли за всеми этими декларациями, терминологическим поносом, фоновым шумом «интегративности», «прорывных проектов» и «метапредметов» угадать контур действительной завтрашней школы? Если внимательно присмотреться к образовательному пейзажу, самое авангардное и самое востребованное сегодня - это традиционность, старомодность, строгая дидактическая классика. Наибольших успехов достигают не те школы, где самая дорогая техника и самые затейливые концепции, а те, которые более всего приближены к традиционной - классно-урочной - модели образования. Громадным спросом пользуются лицеи при сильных вузах, гуманитарные гимназии, профильные школы. По-прежнему лидируют языковые и математические спецшколы - по своему стилю и укладу совсем не демократичные, а вполне авторитарные, не стремящиеся снижать нагрузку на учеников, не занимающиеся «обновлением личности» и «знаниевым менеджментом».

Возможно, и в массовом образовании инновационный шум схлынет через несколько лет, «экспериментальность» перестанет быть синонимом «современности», главной тенденцией развития российской школы станет ее приближение к модели единой политехнической школы образца 60-х - конечно, с какими-то стилистическими и гуманитарными коррективами, - а «школы будущего» так и останутся отдельным явлением номенклатурной словесности. Лучше «Назад в будущее», чем «Вперед к победе эпистемного менеджмента».

В первом лозунге, по крайней мере, есть место ребенку.

Комарово. Обретение утраченного