Лоуренс Райт - Аль-Каида

Лицо О’Нейла было одним из тысяч на самодельных плакатах, развешанных на стене портового управления, на Главном центральном вокзале и телефонных столбах по всему Манхэттену. Кроме того, брат Вэлери Джеймс Джон Мак-Киллоп, фельдшер из Чикаго, поклялся найти О’Нейла. Джеймс и его двадцать пять коллег отправились в Нью-Йорк на машинах с полицейским сопровождением. Это был лишь один из многих караванов карет «скорой помощи», направлявшихся в Нью-Йорк со всех концов страны. Было странно видеть военные патрули на улицах американских городов, с оружием в руках охранявшие мосты и большие здания. Аэропорты были закрыты по всей стране, лишь военные самолеты пронизывали воздушное пространство.

Когда Мак-Киллоп добрался до «нулевого уровня», он был потрясен грудой тлеющих развалин. Спасатели продолжали раскапывать завалы, надеясь найти выживших, но всякая надежда покинула Мак-Киллопа. «Разве я мог представить себя такое? Что я скажу сестре?»

Многие погибшие во Всемирном торговом центре так и не были найдены, но 21 сентября спасатели раскопали каменную кладку на углу Либерти-стрит и Гринвич-стрит и нашли под ней тело человека в синем костюме. Во внутреннем кармане находился бумажник. Это был Джон.

Погибшие во Всемирном торговом центре стали своеобразным «всемирным парламентом». Там были граждане шестидесяти двух стран, представители почти всех национальных групп и религий мира. Бывший хиппи, ставший биржевым брокером, католический капеллан Нью-йоркского пожарного департамента, японский хоккеист, эквадорский шеф-повар, собиратель кукол Барби, каллиграф-вегетарианец, палестинский бухгалтер. Судьбы этих людей иллюстрирует изречение Корана, говорящее о том, что всякий, кто забирает одну жизнь, разрушает весь мир. «Аль-Каида» намеревалась атаковать Америку, но посягнула на все человечество.

Фрагменты тел погибших были извлечены из-под обломков, сопоставлены и опознаны, обычно с использованием анализа ДНК, образцы которого сотрудники спасательных служб получили у родственников пропавших (здесь помогли зубные щетки). Части каждого найденного тела упаковывались отдельно, за одним исключением: когда извлекалось тело человека, одетого в униформу, то составлялся специальный протокол. Так поступили и с телом О’Нейла. Его покрыли американским флагом, и нью-йоркские полицейские и пожарные, разгребавшие завал, отдали ему честь, после чего тело отправили в морг.

В годы детства, в Атлантик-Сити, Джон О’Нейл был служкой церкви Св. Николая Толентинского. 28 сентября около тысячи человек пришли к этой церкви, чтобы проводить его в последний путь. Многие из них были агентами, полицейскими и разведчиками, которых О’Нейл втянул в войну с терроризмом задолго до того, как он активизировался. В тревожные дни после теракта улицы возле церкви были блокированы, а над головой летали военные вертолеты.

Дик Кларк мужественно перенес 11 сентября, но когда заиграла волынка и гроб тронулся, он неожиданно потерял самообладание. Он вспомнил, что последний раз разговаривал с О’Нейлом, когда тот отказался от поста. «Посмотри на светлую сторону, — сказал ему О’Нейл. — Всякий раз, когда ты приедешь в Нью-Йорк, мы будем ужинать с тобой в «Окнах на мир». Затем он добавил: «Всякий раз, когда мы понимаем друг друга, то становимся братьями».

Похороны О’Нейла стали катастрофой для людей, боявшихся узнать о существовании друг друга. Его жена и двое детей, Вэлери Джеймс и ее двое детей, и Анна ди Баттиста встретились впервые. Все тайны немедленно открылись. Но было и что-то хорошее. Самым большим сожалением О’Нейла было то, что он считал себя плохим отцом. В мае ему представился отличный шанс: ему показали первого внука. Любопытно, что О’Нейл был привязан к внуку Вэлери, но боялся почувствовать себя дедушкой. Это напоминало ему звон похоронного колокола. Ему понадобилось два месяца, чтобы собраться с духом и увидеть младенца. И после этого человек, который никогда не держал семейную фотографию в кабинете, повесил фото внука на стену. «Ты родился в самой великой стране в мире, — написал он внуку слова, которые убитый горем сын прочитал на заупокойной мессе. — Нужно изучать национальные корни твоих родителей, чтобы любить и лелеять свою историю. Но никогда, никогда не забывай, что прежде всего ты — американец. И миллионы американцев до тебя сражались за свободу. Нация поддерживает все условия для твоей жизни. Цени, защищай и уважай тех, чья обязанность хранить твой покой».

В Афганистане ожидали прибытия моджахедов из всех мусульманских стран. Бен Ладен и Завахири торжествовали, радуясь успеху операции. «Хотя это и Америка, но Бог бросил на нее тень позора, — заявил бен Ладен в очередном видеообращении, переданном по спутниковому каналу «Аль-Джазира» 7 октября — в день, когда первые американские и британские бомбы стали рваться на позициях «Талибана». — Эти величайшие здания были разрушены. Благодарение Богу за это. Хотя это и Америка, но она полна страха от севера до юга, от востока до запада. Благодарение Богу за это. — Затем он повысил голос: — Эти события поделили мир на два лагеря: с одной стороны верующие, а с другой — неверные.

Да сохранит нас Бог от них. Каждый мусульманин призван сделать свою религию победоносной. Ветер веры снова повеял».

Как-то вечером бен Ладен и Завахири сидели в гостевом доме в Кандагаре. У них в гостях был парализованный саудовский мулла по имени Халед бен Уда бен Мохаммед аль-Харби. «Мы планировали и делали расчеты, — вспоминал бен Ладен. — Мы подсчитали количество пассажиров в самолете, которые должны были погибнуть. Что касается зданий, то мы предполагаем, что жертвами стали люди на трех-четырех этажах, куда врезался самолет. Все это мы оценили. Благодаря моей профессии [75] Строитель. , я подсчитал, что горящее топливо из самолетов должно накалить стальные конструкции, из-за чего материал практически теряет свои свойства. Поэтому, когда самолет врезается в здание здесь, — он сделал жест рукой, — верхняя его часть обрушивается на все остальное. На это мы и рассчитывали».

Большинство семей членов «Аль-Каиды» были эвакуированы немедленно после атаки. Маха Эльсамнех, жена Ахмеда Хадра, друга Завахири, собрала свои вещи и отправила детей в приют в Ловгар, в пятидесяти километрах к северу от Кабула. Они провели там пару месяцев. В приюте было хорошо, и умывальники стояли внутри здания. В середине ноября, через двое суток после падения Кабула, семья Завахири вернулась. Они выглядели ужасно. Дети были босы, а одна из дочерей не была даже полностью одета. Аза, жена Завахири, серьезно болела. Она объяснила, что им нужно вначале лететь в Хост, а затем в Кабул, чтобы найти необходимые припасы. Но в тот момент там падали американские бомбы.